В тени двуглавого орла, или Жизнь и смерть Екатерины III

Тем не менее, император решил, что Лицей, который был основан для пребывания и обучения в нем великих князей, должен будет открыться, хотя великие князья останутся по-прежнему при императрице.

Это еще больше укрепило его в мысли о том, что наследником престола он специальным манифестом назначит принца Ольденбургского, с которым, правда, должен предварительно обсудить вопрос о перемене вероисповедания. Император просит великую княгиню деликатно подготовить почву для этого разговора, но пока не говорить супругу ничего конкретного.

Таково содержание письма, полученного Екатериной Павловной. Думаю, что решение все-таки открыть лицей вызвано тем горячим участием, которое приняла в этом проекте великая княгиня, так что наши с ней разговоры оказались не напрасны».

Вернувшаяся в свои покои Екатерина Павловна застала фрейлину за вышиванием, точно в том же положении, в каком оставила.

В январе 1811 года было обнародовано постановление об учреждении лицея. Об этом великая княгиня не замедлила уведомить своего «учителя» — Карамзина. Постоянное общение с ним привело к тому, что Екатерина Павловна попросила историка письменно высказать свои мысли о состоянии России и о тех мерах, которые предпринимало тогда русское правительство по реформировании государственного устройства.

Кроме того, Екатерину Павловну, чей двор слыл центром русского патриотического духа, очень беспокоило влияние на брата-императора энергичного реформатора М. М. Сперанского, и ей хотелось противопоставить ему не менее сильное влияние, помимо своего собственного.

— Мой брат должен знать ваши соображения о состоянии России, — сказала она Карамзину, прощаясь. — Жду вас с новым произведением в ваш следующий приезд и надеюсь, что он не заставит ждать себя долго.

Так появилась известная «Записка о старой и новой России в ее политическом и гражданском отношении», которую Карамзин повез ее в Тверь в феврале 1811 года, и которая произвела глубочайшее впечатление на Екатерину Павловну и ее супруга. Историку же она сказала:

— Знаете ли, Николай Михайлович, что я вам скажу, — «Записка» ваша очень сильна.

Она оставила ее у себя, намереваясь впоследствии показать брату. Но предварительно ей надо было подготовить для этого почву: содержание «Записки» могло не понравиться императору в силу некоторых принципиальных разногласий историка и Александра во взглядах на роль России. Едва познакомившись с ее содержанием, Екатерина Павловна поняла это и тем не менее посчитала необходимым довести до брата мнение патриотически настроенной части общества.

Через И. И. Дмитриева Карамзину дали понять, что император желает познакомиться с ним поближе. Екатерина Павловна опять пригласила писателя к себе, куда он приехал со своей «Историей», которую предполагал читать Александру. Император приехал в Тверь в середине марта 1811 года. В кабинете великой княгини ему снова представили Карамзина, о котором он, естественно, давно уже забыл.

В течение следующих дней они встречались за обедом во дворце, и лишь к третьей встрече Карамзин в комнатах царя в течение двух часов читал ему главный труд своей жизни. Вероятно, только после этого более близкого знакомства императора с историком Екатерина Павловна и решила отдать брату «Записку». Это было накануне его отъезда. А утром в день отъезда Александр п ростился с Карамзиным с явной холодностью. Это свидетельствовало о том, что он прочел его соображения о роли России и ее значении в истории.

Впоследствии Екатерине Павловне удалось изменить к лучшему отношение Александра к писателю. Но еще до этого императорской семье пришлось пережить крайне неприятное событие.

Свекор Екатерины Павловны, герцог Петр-Фридрих-Людвиг, правивший этим небольшим княжеством в западной части северогерманской равнины, был вынужден незадолго перед тем вступить в созданный Наполеоном Рейнский союз со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наполеон, относившийся к немецким князьям, членам этого союза, как к своим вассалам, предложил герцогу Ольденбургскому уступить Франции свои владения взамен на город Эрфурт и некоторые другие земли. Ольденбург, в стратегическом смысле удобно расположенный на побережье Северного моря, был необходим Наполеону в его планах по осуществлению континентальной блокады Англии.

Но герцог Петр-Фридрих-Людвиг с гордостью отверг эти притязания на их родовые земли. Тогда Ольденбург был взят Наполеоном силой. Герцогу пришлось искать убежища в России весной 1811 г.

О б этом событии есть упоминание в записной книжке французского посла в Петербурге. Коленкур пишет и о реакции русского кабинета: «Потихоньку идут разговоры об отъезде герцога Ольденбургского из его владений. Говорят даже, что все его владения в Голшгинии конфискованы… Это крайне оскорбляет русских…»

Еще бы не оскорбляло! Русская императорская фамилия не могла отнестись равнодушно к тому, что покушаются на достояние их родственников. Это было похоже на вызов. И это был первый шаг к войне с Францией.