В стране кораллового дерева

Анна не могла отвести взгляд от Марлены. Уже несколько дней та лежала в постели. Анне казалось, что это она сама лежит, обливаясь п'oтом и глотая воздух ртом. Иногда малышка переставала лихорадочно бредить.

— Мне так плохо, — плакала она. — Мама, мне так плохо!

— Кому будет лучше, если я тоже заражусь? — в очередной раз шептала Элизабет через дверь. — Я буду стоять тут, принесу вам воды, если понадобится. Я приготовлю еду. Но разве вам будет легче оттого, что я сама заражусь? Кто тогда будет выполнять работу по дому? Нет, я не могу заразиться. — Она покачала головой. — Во всем виновата эта проклятая страна. Мы здесь болеем, так я вам скажу. Почему мы не остались дома? Зачем нам было ехать сюда?

Анна больше не отвечала ей. Сначала она подыскивала слова для ответов, но потом махнула рукой. Было время, когда она кричала на мать, чтобы та прекратила наконец жаловаться, но голову Анны уже давно занимали другие мысли. Что случится, если пойдет молва о том, что до фирмы Бруннер-Вайнбреннер докатилась эпидемия? Отложила ли она достаточно денег, чтобы пережить лишения? Что случится, если она не сможет работать в бюро и лично заботиться о фирме? Уже несколько дней Анна не бралась за дела. Клиенты тоже не приходили. Об этом сообщила Мария, до того как Анна отправила ее домой с пакетом продуктов.

Анна подняла голову. Она хотела спросить у Элизабет, есть ли новости от Юлиуса, но та лишь молилась.

— Что это значит?! — со злобой воскликнула Анна.

Все напряжение последних дней в один миг вырвалось наружу. Она сама испугалась силы этого порыва. Никогда еще Анна не разговаривала таким тоном с матерью. Элизабет ошеломленно взглянула на нее.

— Я молюсь, — ответила она. — Я молюсь за больных.

— Принеси лучше свежей воды, наведайся в бюро и потом расскажешь, как там дела.

Не говоря ни слова, Элизабет исчезла. Спустя некоторое время она вернулась. Ее лицо было серьезным.

— Все еще никто не приходил, — сказала она и налила воду из ведра в миску.

Анна поджала губы. Она догадывалась об этом. Неужели все ее усилия пропали даром?

— Мама! Мама!

Крик дочери заставил Анну вздрогнуть на стуле и очнуться от неспокойного сна.

Медленно и осторожно она поднялась. Вначале ей пришлось размяться, чтобы затекшие руки и ноги вновь могли двигаться. Наконец Анна подошла к кровати Марлены и погладила дочку по мокрым от пота волосам. За время болезни малышка исхудала. Глаза на истощенном лице казались огромными. Щеки все еще горели, но на губах впервые появилась легкая улыбка. В последние дни Марлена почти не приходила в сознание, ее взгляд блуждал, словно она уже глядела в другой мир. Анне не раз хотелось закричать от боли и страха. Мысль о том, что она может потерять ребенка, казалась ей самой страшной, страшнее, чем все, что она пережила за последние годы. Малышке недавно исполнилось шесть лет.

— Мама, я хочу есть, — сказала Марлена и улыбнулась.

Анне пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. Все говорили ей о том, как опасна желтая лихорадка. Может ли она надеяться на благополучный исход? Пошла ли ее маленькая дочь на поправку? Анна не осмеливалась произнести этого вслух, не решалась даже думать об этом.

— Я дам тебе немного куриного бульона, — сказала она. — Его принесла Мария.

— Мама, ты грустная? — Марлена серьезно взглянула на нее.

— Нет, малышка.

Анна старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, и гладила ребенка по голове. Она быстро взглянула на остальных заболевших, которым было намного хуже. Генрих хрипел, широко раскрыв рот. Ленхен, постанывая, мотала головой из стороны в сторону. Анна решила после обеда перевести Марлену в другую комнату.

Она осторожно помогла дочери съесть немного супа, и, когда та, поев немного, утомленно отложила ложку в сторону, Анна впервые почувствовала облегчение. Она перевела Марлену в другую комнату и сняла с ее постели белье. Простыни и покрывала она решила позже сжечь во дворе. Но и в следующие часы Анна не знала покоя. Больные члены семьи непрерывно требовали ее внимания.

Анна шла к Марлене, когда в маленьком дворике фирмы раздался пронзительный крик.

«Мама», — пронеслось в голове у Анны. Это был вопль боли и ужаса. Она содрогнулась, не раздумывая бросилась к зданию бюро и распахнула дверь.

Анна обнаружила Элизабет лежащей на отполированном до блеска дощатом полу возле письменного стола. Она прижала руку ко лбу. Ее глаза покраснели. Под глазами виднелись темные круги, словно Элизабет несколько ночей не спала. На лице поблескивали капли пота. Должно быть, ее рвало: в комнате стоял кисловатый запах.

— Меня тошнит, Анна, — простонала Элизабет, увидев дочь. — У меня жар. — Она протянула к ней руки. — Только взгляни! — Элизабет провела ногтем по тыльной стороне ладони. Появилась отчетливая красная полоса, окаймленная двумя характерными желтыми линиями. — Я заболела. У меня жар. Помоги мне, Анна, пожалуйста, помоги! Я не хочу умирать!

Глава шестая