В шаге от пропасти

Ирина пыталась сдержать поток непрошенных слез. Только-только она перемолола в себе все, что связанно с этим местом, как Дымов безжалостно вернул ее в прошлое.

Но он был так сосредоточен, что не сразу понял ее вопрос.

— Неважно. Сможешь?

Глядя на разноцветные кусочки пазла, Ира ощущала, как холодок распространяется по всему телу, не предвещая ничего хорошего, но не смогла отказать.

— Постараюсь.

С трудом совладав с эмоциями, она дрожащими руками взяла фотографии и принялась выкладывать их одну за другой в понятном только ей порядке. С каждым из этих снимков ее связывали какие-то воспоминания, хорошие и не очень, но все они, так или иначе, ассоциировались с Громовым.

Здесь они познакомились; а это медпункт; тут он рубил дрова; даже конюшня была запечатлена на фото.

Картинки мелькали в голове, как в фильме, поставленном на перемотку, и заставляли ее переживать все те моменты заново. Чувства, вновь всколыхнувшиеся в душе, бесновались внутри. Ира механически делала то, что от нее просили, но сама просто ушла в себя. Положив последний снимок на стол, прикрыла глаза и отошла на несколько шагов. Она не знала, зачем Дымову это надо, но сил что-то выяснять не было совершенно, они по капле вытекали из нее, отпечатываясь на каждой фотографии невидимым масляным пятном.

Стас внимательно осмотрел полученную картину, затем удовлетворенно кивнул и, вытащив из кармана телефон, принялся фотографировать ее с разных ракурсов.

— Отлично, теперь покажи, где есть камеры.

— Я не знаю, я их не видела, но Тимур говорил, везде. А почему ты не спросишь у Стрельцова? Он, наверно, лучше знает…

— Он погиб, — коротко пояснил Дымов и вернулся к ежедневнику.

— Как?

Романова недоумевающе посмотрела на него. Совсем недавно Олег участвовал в ее побеге, а теперь…

— Ир, сейчас это не имеет никакого значения. Сконцентрируйся, пожалуйста, на деле, — терпеливо попросил Стас. Еще раз рассказывать про смерть лучшего друга и выслушивать соболезнования совсем не хотелось. — Сколько охранников в доме, и где они находятся, когда приезжают гости?

— Сколько их, я не знаю. Ну человек, может, десять, и все в баре.

— А девушек?

— Они работают по сменам, около ста человек за вечер.

— К какому времени собираются гости?

— К восьми.

Дымов записал все полученные сведения и достал новую порцию снимков.

— Вот эти посмотри. Если кого-то узнаешь, скажи.

Романова листала фотографии. Некоторые личности и правда были ей знакомы, но видела она их мельком и ничего конкретного рассказать не могла. Наткнувшись на изображение Шевцова, вздрогнула и ощутила неприятное покалывание в пальцах. Дышать становилось все тяжелее, непрошенные видения возникали хаотично и давили изнутри, сметая последние защитные барьеры.

Красная комната, Громов, его тепло, его поддержка. Он спас ее, даже после того, как она сама прогнала его.

— Здесь абсолютно все больные на башку извращенцы, и никто, слышишь, никто тебе не поможет!

— И ты?

— Я? Да я только и делаю, что помогаю тебе!

— Что? — спросил Дымов, заметив ее замешательство.

— Нет его больше… — тихо произнесла Ира и небрежно кинула портрет мужчины на стол.

— Я знаю, дальше.

— Да никого я особо не видела и ни с кем из них не общалась, — она неопределенно пожала плечами и отдала фотографии обратно. Ей нечего было ответить. Громов защищал ее от всех, даже когда она сама того не хотела.

— Ты вообще ни о чем не думала, хотя я столько раз предупреждал тебя. Столько, блядь, раз! Че тебе не сидится спокойно? Для кого ты устроила весь этот цирк с переодеванием? Знаешь, сколько уродов хотело тебя трахнуть сегодня?

Ира отрицательно мотнула головой, и Тимур продолжил свою тираду.

— Двенадцать! Сука! Двенадцать конченых извращенцев готовы были заплатить кучу бабла, чтобы жестко насиловать тебя!

Чувства с новой силой накинулись на беззащитную душу, выворачивая наизнанку все, что хотелось спрятать глубоко внутри.

— С кем-то же ты спала! — не выдержал Дымов. У него не было ни времени, ни желания разгадывать ребусы. Он всего лишь хотел получить четкие ответы на прямо поставленные вопросы, без соплей и лирики.

— Стас! Ты совсем, что ли? — грозно воскликнула Таня. Все это время она тихо наблюдала за происходящим, ни коим образом не показывая своего присутствия, но, когда Дымов перешел границы дозволенного, не смогла промолчать.

— Прости. Не хочешь, не отвечай, — сжалился Стас, почувствовав испепеляющий взгляд на своем затылке.