В шаге от пропасти

Запах гнили, запекшейся крови и испражнений резко ударил в нос. Бушин брезгливо поморщился, но не отказался от своего плана и уверенно шагнул в камеру.

Громов, связанный по рукам и ногам, все так же сидел на стуле.

— Живой? — напряженно поинтересовался Адольф у охранника, находившегося неподалеку.

— Да, спит.

— Разбуди.

Мужчина послушно набрал в ведро ледяной воды и выплеснул ее на Тима. Тот очнулся, застонал от боли, пронзившей его тело, и с сожалением осознал, что все еще жив, шоу продолжается. Каждая клеточка организма содрогалась в предвкушении новых мучений, но Тимур был только рад этому, знал, что после очередной порции истязаний вновь провалится в спасительную темноту, и, если повезет, навсегда.

— Ну здравствуй, Громов, как твои дела?

Услышал он едкий голос управляющего и, ухмыльнувшись, поднял голову. Глаза заплыли, Тим почти ничего не видел, а мышцы онемели настолько, что он уже сомневался, есть ли у него что-то, кроме головы.

— Лучше всех.

— У тебя было время подумать.

— Я подумал.

— И? Готов наконец начать сотрудничать? — раздраженно поинтересовался Бушин, видя, что Громов по-прежнему упорствует. За несколько дней он испробовал на нем десятки разных пыток, но так и не получил желанной информации.

— Не дождешься, — жалкое подобие улыбки исказило его лицо, но Адольф знал, как стереть ее с губ.

— Судья тоже долго ломалась, но сдалась, и ты сдашься, а пока давай немного развлечемся.

Каждое слово попадало точно в цель. При воспоминании о страданиях Ирины ненависть мгновенно заполняла легкие.

— Урод, — с трудом выдохнул Тимур и невольно дернулся в сторону противника. Боль тут же скрутила все тело колючей проволокой, заставив отступить. Беспомощность собственного положения злила еще больше: с каким бы удовольствием он разорвал Гитлера голыми руками, но, к сожалению, не мог даже пошевелиться. Лишь горящий, полный презрения взгляд выдавал его истинные эмоции.

— Так-то лучше.

Бушин приказал охранникам подвесить Громова и отошел к столу, выбирая способ добывания информации.

Двое мужчин послушно подошли к пленнику, отвязали его от стула и, туго стянув оба запястья веревкой, подцепили на висевший под потолком крюк. Тим не сопротивлялся, сил не было абсолютно, он чувствовал себя боксерской грушей и выглядел примерно так же. Разорвав футболку сзади и обнажив тем самым гладкую кожи спины, охранники поспешили удалиться на безопасное расстояние.

Адольф медлил, нарочно изводя свою жертву ожиданием.

— Последний раз предлагаю все рассказать самому.

— Да пошел ты! — Тимур прикрыл глаза, ощутив радость от очередной победы. Он знал, что все равно сдохнет в этом вонючем подвале, но подставить Дымова не мог, равно как и стереть все усилия последних месяцев.

— Ну как знаешь, — невозмутимо пожал плечами Бушин и, взяв со стола длинную плеть, обошел висящее тело.

Красные полосы одна за другой появлялись на спине, раздирая кожу на части. Она свисала, будто старые лохмотья, и оставляла свежие раны без защиты. Алая кровь струйками стекала на пол, свист кнута, смешанный со сдавленными глухими стонами Тимура, звучал для управляющего, словно музыка.

Он упивался своей властью, могуществом и просто наслаждался эффектным зрелищем. Лупил без остановки, пока мышцы руки не свело от перенапряжения, но так и не дождался мольбы о пощаде.

Громов терпел, сжав зубы, периодически отключался, но заботливый охранник тут же подносил к его носу вату с нашатырем, сознание возвращалось, и все начиналось сначала. Он потерял счет времени, не знал, когда наконец завершатся его мучения, но не смел струсить и отступить от четко намеченной цели.

— Ну что, хватит с тебя? — самодовольно спросил Гитлер.

Тим хотел было ответить, но язык прилип к небу и отказывался слушаться, поэтому получилось только нечленораздельное мычание.

Однако Бушина такой расклад не устроил. Свернув плетку в правой руке, левой рукой он взял Громова за волосы и приподнял голову, вынуждая смотреть в глаза.

— Будешь говорить?

— Нет.

— Ну ничего, я не спешу.

— Спешишь. — Тимур все еще хотел поставить мат в этой партии и понимал, что это ему по силам. — Знаешь, что скоро сдохну и унесу эту тайну с собой.

— Заткнись, — прорычал Адольф и, заметив довольную улыбку, не сдержался и со всего размаха ударил его рукоятью по лицу.

Тим тут же отключился.

— Кораблева сюда!

— Я здесь, — Иван Васильевич почти сразу вошел в темницу.

— Приведи его в чувство, мы не договорили.

Кораблев медленно осматривал истерзанное тело Громова и, мысленно содрогаясь, оценивал, масштабы увечий.

— Это невозможно, — вынес он свой вердикт не терпящим возражения тоном и прошел к столу, затем открыл свой чемодан, принялся перебирать разные ампулы с лекарствами и готовить инъекции.

— Почему?

— Болевой шок, нужно время.

Бушин покраснел от злости, но спорить не стал.

— Делай, что нужно, очухается, сразу сообщи, — приказал он и, кивнув охранникам, направился к выходу, оставив врача один на один с пациентом.

Как только шаги на лестнице стихли, Тимур открыл глаза.

— Дядь Вань, вы здесь?