В шаге от пропасти

— Я вышибу ей мозги прямо здесь, если вы не дадите мне уйти, — так же невозмутимо произнес он и хищно ухмыльнулся.

Бессчетное количество раз Дымов присутствовал на операциях по освобождению заложников, но тогда ему было проще — он относился к этому как к работе, не испытывал жалости и сострадания, отключал эмоции в принципе и руководствовался исключительно трезвым рассудком. А сейчас жертвой был его близкий человек. Его Таня. И бороться приходилось не только с захватчиком, но и со своими чувствами. Стас видел ее слезы и ощущал, как они, словно серная кислота, прожигают его душу. Видел и понимал, что совершил самую крупную ошибку — позволил причинить боль своей женщине. И теперь обязан был защитить ее, любой ценой.

Сделал шаг назад. Нарочито медленно. Еще один.

— Опустите стволы, — крикнул он Пете и двум ППСникам.

Те простояли еще пару секунд, раздумывая, как поступить, но все же положили на пол оружие.

Резкие движения в такой ситуации могли сыграть очень злую шутку. Просчитав все нюансы, Дымов плавно опустил руку. Сделал вид, что поддался на уловку, тем самым усыпил бдительность противника.

Мужчина оскалился и чуть ослабил хватку.

— Молодцы, а теперь отойдите.

Все еще держа Таню перед собой, он осторожно шагнул в сторону выхода.

Стас знал, что не отпустит его при любом раскладе. Выждал некоторое время и дал отмашку Громову. Тот лишь утвердительно кивнул и скинул на пол медицинский стальной лоток со стойки.

Захватчик отвлекся и повернулся на звук. Инстинктивно направил пистолет на Громова и пальнул практически не глядя. Пуля попала в стеклянный шкаф, а Тим ловко успел увернуться от осколков.

Дымов, воспользовавшись ситуацией, мгновенно прицелился и выстрелил. Преступник выронил оружие и рухнул.

— Стас! — вскрикнула Таня и зажмурилась, закрыв уши руками.

Он тут же бросился к ней, крепко обнял и прижал к себе. И только в этот момент наконец облегченно выдохнул.

Куликова до сих пор не могла понять, что произошло. События развивались настолько быстро, что осмыслить их было просто нереально. Сердце бешено колотилось в груди, конечности немели от страха. Звуки выстрелов, раздававшиеся над ухом, сводили с ума.

— Ты как?

Дымов чуть отстранился и бегло осмотрел ее. Видимых повреждений не было, но он даже представить боялся, что ей пришлось пережить.

Таня понемногу начала приходить в себя. Тепло, исходившее от его тела, проникало под кожу, согревало изнутри и вселяло спокойствие. Она обняла Стаса в ответ и вместо слов заплакала, уткнувшись в его плечо. Почувствовала необходимую поддержку, но не сумела справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Ну тише-тише, я рядом. Все уже позади.

— Я так испугалась…

Он нежно гладил ее по спине и вдыхал родной, едва уловимый запах волос. Мысленно сокрушался о том, что посмел оставить ее одну. Хотел спасти, оградив от себя, а в результате подверг еще большей опасности — лишил своей защиты. Но главное — вовремя это понял.

— Все нормально? Ничего не болит? — обхватил ладонями ее лицо и заглянул в блестевшие от слез глаза.

Петр, наблюдавший за этой сценой издалека, так и не решился подойти. Он переживал за Таню не меньше, но в этой истории уже был явно лишним. Столько раз пытался все изменить, вернуть семью, но сейчас убедился в тщетности своих действий.

— Нормально, — прошептала Куликова, на большее не хватило сил. На смену истерике пришла опустошенность. Слишком сильный стресс она испытала.

— Тим, отведи ее до кабинета, мне надо разобраться тут.

Дымов не хотел оставлять ее без присмотра, но бросить дела не мог — нужно было ликвидировать последствия.

— Да не вопрос, — быстро согласился Громов и, приобняв Таню за талию, повел по коридору.

Тула. Городская клиническая больница №7

Романова неподвижно сидела в одной позе и смотрела вдаль. При мысли о том, что происходит сейчас за дверьми палаты, внутри все сжималось в тугой комок и не давало нормально дышать. Паника парализовывала сознание, мешала связно думать, оставалось только молиться и ждать, чем все закончится.

Ира ненавидела это ужасное состояние беспомощности и безысходности, когда от нее уже ничего не зависело и при всем желании она никак не могла повлиять на ситуацию. Звенящая тишина давила на уши, буквально просверливая барабанные перепонки. Нервы натянулись, как струны на гитаре, и вибрировали в такт трагическим аккордам страха. Ирина старалась дышать глубоко и ровно, но получалось с трудом.

Больше всего пугала неизвестность — просто сидеть и ждать было сущей пыткой. Воображение услужливо рисовало чудовищные картинки, отчего по ее телу то и дело проходила крупная дрожь, заставляя сотрясаться каждую клеточку организма.

Громкий выстрел эхом разнесся по палате и оглушительным разрядом взорвался в голове. Романова вскочила на ноги, но не смогла и с места сдвинуться — просто оцепенела от ужаса. Душа ушла в пятки, а сердце с глухим надрывом врезалось в ребра, раз за разом ломая преграду.