В пылу любовного угара

– Вы не ошиблись в русских патриотах. – Голос отца Игнатия звучал твердо и спокойно. – Если у кого-то из нас и была минута слабости, то всего лишь минута, и она уже прошла. Мы не помышляем о бегстве. Мы должны сделать все, чтобы спасти нашего товарища по борьбе, во-первых, а во-вторых, отплатить добром за добро человеку, который спас нам жизнь. Во всяком случае, попытался спасти. Я говорю о вас. Скажите, у вас уже есть какой-то план действий? Что нужно сделать?

– Да, я знаю, что должно быть сделано, – кивнул Алекс и снова опустил пистолет. – То есть четкого плана у меня нет, выработать его я предоставляю вам, так как – не сомневаюсь! – у вас больше опыта в деятельности такого рода. Единственное, в чем я убежден, – нужно спешить. Послезавтра сюда явятся Венцлов и Шранке. Меры безопасности в городе будут усилены фантастически. Поэтому мы должны успеть до их появления здесь.

– Успеть что? – не выдержала Лиза.

– Убить Эриха Краузе и Вальтера фон Шубенбаха.

– Что?.. – воскликнули в один голос все трое русских.

– Иначе нельзя, – даже кивнул в подтверждение своих слов Алекс. – Эрих должен умереть. Собственно, это будет акт человеколюбия по отношению к нему: иначе ему предстоит испытать такое, чего и врагу не пожелаешь. Ну а с Шубенбахом нужно расправиться, дабы все, что он уже знает об Эрихе и его связях, не пошло дальше его. И, повторяю, нужно спешить.

– Хм, в общем-то, наверное, организовать нападение не столь и сложно, – пробормотал отец Игнатий. – Нужно только пробраться в квартиру Шубенбаха. Да, любым способом мы должны пробраться в его квартиру! Думаю, вы сможете помочь нам сделать это тайно.

– Ну, единственный путь, который я вижу, – мне самому явиться к Шубенбаху, якобы для приватной беседы, и убить его, – пожал плечами Алекс. – Однако это примерно то же самое, что здесь и сейчас пустить себе пулю в лоб. Жизнь моя все равно будет кончена. Меня уничтожат… то есть сначала пропустят через все круги ада в гестапо, а потом повесят.

– Я не говорил о том, что вы должны убить его сами, – покачал головой старик. – Но, будучи у Шубенбаха, вы можете незаметно открыть дверь или окно, чтобы туда пробрался наш человек. Вы уйдете – все будут видеть, что вы ушли, когда хозяин еще был жив, – а потом…

– Нет, все не так просто. Не представляю себе возможности для вашего человека пробраться незамеченным, а главное – спрятаться в той весьма тесной и неудобной квартире, которую занимает Шубенбах. Просто нереально! Кроме того, там всегда присутствует денщик Шубенбаха. По сути дела, он глаз не сводит со своего хозяина, оставляя его одного в трех случаях: во-первых, когда тот отправляет естественные надобности… Но ведь вы не сможете спрятаться в его клозете, верно?

– А во-вторых? – подал голос Петрусь.

– Во-вторых, Шубенбах остается один, когда отправляется к даме. Он охоч до постельных утех, однако проститутки ему надоели, он давно подумывал о том, чтобы завести постоянную любовницу. И, такое ощущение, он нашел женщину, которая ему понравилась, – Алекс покосился на Лизу. – Уверен, она может сыграть роль Юдифи при новом Олоферне, однако, в отличие от библейской героини, ей едва ли удастся покинуть лагерь врагов столь благополучно. От нее потребуется пожертвовать жизнью.

«Какие-то сумасшедшие дни. И у меня самой, и у окружающих постоянно возникают ассоциации с библейскими историями, в центре которых героини непременно с какими-то зверскими наклонностями», – невесело подумала Лиза.

– Кроме того, – продолжал Алекс, – все эти варианты невыигрышны, невыразительны, камерны, сказал бы я. Знаете, мой отец много внимания уделял рекламе нашей продукции. Он всегда говорил, что Европа отстает в этом смысле от Америки, и в ущерб себе. Я, собственно, к чему веду? К тому, что убийство фон Шубенбаха – отличный повод прорекламировать деятельность подпольщиков в Мезенске. Акция должна быть невероятной дерзости и яркости! Понимаете?

– Понимаем, – с непроницаемым выражением проговорил отец Игнатий. – Однако вы сказали, что фон Шубенбах остается один в трех случаях, а назвали только два. Какой же третий?

– Он идет один от подъезда своего дома через двор к подворотне, около которой в семь утра ждет служебный автомобиль. Его денщик, являясь и его шофером, на то время, что готовит к поездке машину, выпускает Шубенбаха из своего поля зрения. У вас есть бумага и перо? Или хотя бы карандаш… Я нарисую план дома.

Алекс склонился над столом. Его плечи загораживали от Лизы бумагу, но она видела азарт на лицах Петруся и отца Игнатия и понимала, что план убийства Вальтера фон Шубенбаха в их головах уже складывается.

«Непостижима природа человеческая, – подумала она со вздохом. – Алекс так старался там, на берегу, спасти Шубенбаху жизнь, а сейчас… Вот уж поистине, своя рубашка ближе к телу!»

Странно, почему именно «бельевая» ассоциация пришла ей на ум при мыслях о «трикотажном принце» Алексе Вернере?

– Чем раньше мы расправимся с фон Шубенбахом, тем лучше, – говорил между тем Алекс. – Мы получим несколько часов форы. Они нам необходимы для того, чтобы освободить от мучений Эриха.