Во второмъ часу ночи компанія рѣшила, что съ часикъ можно соснуть. Всѣ заснули, какъ убитые, гдѣ кто сидѣлъ. Телепневъ приказалъ Якову, разбудить ихъ въ три, чуть станетъ брежжиться. Молчаливый служитель исполнилъ въ точности приказъ барина, и началъ довольно энергически толкать студентовъ. Отъ Ваксина получилъ онъ въ отвѣтъ ударъ рукой; но онъ этимъ не смутился и дотолкался таки до того, что тотъ протеръ глаза и поднялся.
— Ну, братцы, — говорилъ онъ, садясь съ ногами, на кровать Телепнева. — Вы меня хоть убейте, а въ головѣ у меня теперь, какъ въ чуланѣ; то есть, ничего-то я не помню….
— Не бось вспомнишь, какъ приспичитъ, — отозвался бѣлый сибирякъ съ рьянымъ лицомъ. — Вѣдь Тихановъ-то, братъ, такъ жиганетъ, что всѣ поджилки затрясутся.
— А что, господа, не прозубрить ли еще по конспекту? — спросилъ маленькій астраханецъ, болѣе спокойный чѣмъ остальные, на томъ основаніи, что онъ значился въ спискѣ на букву X.
— Дурацкая вещь всѣ эти конспекты, — хватилъ Вак-синъ: — именъ да годовъ натискано… зудишь-зудишь; а послѣ глядь — все и вылетѣло!.
— А я такъ предлагаю, — промолвилъ, Зѣвая и потягиваясь, другой сибирякъ, коротенькій и широкоплечій, — лечь всѣмъ спать; какого дьявола вы до девяти-то часовъ выучите, только надорвешься этакъ-то, и будетъ тебѣ въ залѣ мутить все нутро….
— А то, въ самомъ дѣлѣ, прикурнемъ, — подтвердилъ Вак-синъ, который радъ былъ придраться ко всякому случаю, только бы ему какъ-нибудь не заниматься.
— Нѣтъ, господа, — прервалъ его Телепневъ, — мы, все равно, не выспимся; такъ ужь лучше не расклеиваться, а такъ досидѣть до девяти часовъ.
Яковъ обнесъ опять холоднымъ кофеемъ и началось чтеніе конспекта. Въ девять часовъ напились горячаго чаю, надѣли мундиры и пошли всей гурьбой въ университетъ. У декана экзаменовалось изъ русской исторіи нѣсколько курсовъ, два курса камералистовъ, два юристовъ и четыре курса простыхъ и восточныхъ словесниковъ. Историкъ ходилъ вокругъ стола, съ крестомъ на шеѣ, съ суровымъ видомъ, производившимъ въ массѣ студентовъ припадки febris exäminalis. Началъ онъ со словесниковъ и порядкомъ пробралъ их®. Онъ не любилъ этого факультета за то, что его тамъ не выбрали въ деканы. Словесники отъэкзаменовались часа въ три; до этого време-ни камералисты рѣшительно не знали, когда придетъ ихъ очередь: послѣ юристовъ или за словесниками. Компанія приготовлявшаяся у Телепнева была страшно утомлена, но домой обѣдать не ходила, ожидая все, что деканъ начнетъ экзаменовать первый курсъ камералистовъ. Въ такихъ ожиданіяхъ прошелъ весь вечеръ. Большой залъ опустѣлъ часу въ четвертомъ и деканъ перебрался въ профессорскую. Онъ также не ходилъ обѣдать. Съ голоду усилилась его суровость. Онъ велѣлъ себѣ подать воды и, шагая по профессорской, глоталъ стаканъ за стаканомъ. Звонко отдавались его тяжелые шаги, и гулъ, производимый голосомъ экзаменующагося. Когда онъ добрался до перваго курса камералистовъ, былъ уже осьмой часъ. Чѣмъ позднѣе становилось, тѣмъ деканъ дѣлался злѣе и злѣе. У юристовъ перваго курса, онъ поставилъ десять единицъ. Та же участь ожидала и однокурсниковъ Телепнева. Казенные попались первые. Одинъ получилъ единицу, другой двойку, третій, отвѣчавшій о геніи Петра Великаго, еле-еле, натянулъ на тройку. Провалился и Ваксинъ, который отвѣчалъ уже при свѣчахъ. Телепневъ сидѣлъ на диванѣ въ углу и не столько волновался ожиданіемъ, сколько усталъ и соскучился слушать, какъ отвѣчаютъ, заикаясь на каждомъ шагу, и смотрѣть какъ деканъ шагаетъ по залѣ, проваливаетъ и пьетъ воду.
— Господинъ Телепневъ! — прогудѣлъ своимъ торжественнымъ голосомъ историкъ.
Телепневъ встрепенулся и подошелъ къ столу. Онъ очень поспѣшно вынулъ одинъ изъ классическихъ билетовъ на картонной бумагѣ и проговорилъ вслухъ: „Номеръ двѣнадцатый.“
Деканъ наклонился надъ столомъ и прочелъ: „Сѣверная война. “
Сѣверную войну Телепневъ началъ отвѣчать не очень бойко, но сносно. Деканъ послушалъ его минутъ пять, подошелъ къ столу и оперся на него. '
— Довольно, господинъ Телепневъ! — провозгласилъ онъ: — Хорошо-съ! благодарю васъ; вижу, что вы посѣщали мои лекціи. Садитесь.
Телепневъ очень радъ былъ сѣсть; только никакъ ужь онъ не могъ понять, какимъ образе $іъ деканъ примѣтилъ его на своихъ лекціяхъ, которых'ь оп. ь совсѣмъ це посѣщалъ.
Господинъ Ѳедоровъ! — воскликнулъ дек. анъ вслѣдъ удаляющемуся Телепневу.
А на диванѣ сидѣло трое, и всѣ трое спали. Телепневъ долженъ былъ разбудить господину Ѳедорова, который съ просонокъ понесъ такую гиль, что деканъ сейчасъ же влѣпилъ ему единицу. Бѣлокуреиькій астраханецъ, стоявшій послѣд-димъ на букву хер. ъ, храпѣлъ въ это время такъ громко, что заглушалъ звукъ щаговъ декана.
Телепневъ вышелъ въ корридоръ, почти шатаясь. Вся эта гимнастика совсѣмъ его подавила; онъ стремился къ одному — лечь въ кровать и заснуть.