В путь-дорогу! Том II

Они нашли Ольгу Ивановну, не въ залѣ, а въ гостиной передъ трюмо. Онастояла и оправляла платье. Изъ дверей угловой комнаты выглядывали фигуры гувернантки и наперестницы.

— Во вкусѣ эллинскомъ изукрасила. себя! — воскликнулъ Павелъ Семеновичъ, обходя жену сзади. — Представляю тебѣ, мой другъ, сего юношу, доброта котораго превышаетъ его цѣломудріе.

Ольга Ивановна быстро обернулась лицомъ къ Телепневу и подала ему руку такъ, что точно будто въ первый разъ видѣла его въ этотъ вечеръ. Онъ былъ пріятно пораженъ Эфектомъ ея туалета. На головѣ ея лежалъ вѣнокъ изъ виноградныхъ. листьевъ, и вмѣстѣ съ двумя локонами, отпрыски этого вѣнка касались ея изящныхъ плечь, которыя при близкомъ свѣтѣ свѣчей стоявшихъ на трюмо, такъ и ослѣпили Телепнева своей бѣлизной. Платье нѣжно-зеленаго цвѣта, съ кружевной отдѣлкой, какъ-то особенно блистало и молодило Ольгу Ивановну. Во взглядѣ Телепнева она прочла восхищеніе и успѣла, на глазахъ своего супруга, подавая Телепневу руку, злодѣйски усмѣхнуться. А ея возлюбленный стоялъ молча и не могъ оторваться отъ ея роскошнаго бюсга.

— Привезли перчатки? — спросила Ольга Ивановна.

Телепневъ немножко даже стѣснился отъ этого вопроса. Художественность Ольги Ивановны, въ дѣлѣ надуванія своего супруга, поражала его.

— Привезъ, — отвѣтилъ онъ.

— Вообрази, — обратилась она къ мужу, — любезность Бориса Николаевича не имѣетъ предѣловъ. Онъ прізжалъ тутъ, когда ты спалъ, я примѣряла перчатки, онѣ лопнули; я выслала къ нему дѣвушку и просила привести.

И при этомъ хоть-бы бровью повела, на губахъ сіяла вы-вызывающая улыбка, а страстныя глаза говорили: „И ты боишься такого дурака, какъ мой благовѣрный супругъ?“

— Миритъ меня, миритъ со всѣмъ молодымъ поколѣніемъ, — вскричалъ благовѣрный супругъ и протянулъ Телепневу свою широкую ладонь.

Въ эту минуту, онъ былъ въ полномъ восхищеніи, во-первыхъ отъ созерцанія прелестей своей Оляши, а во-вторыхъ оттого, что нашелъ наконецъ юную неиспорченную душу, которую можетъ зачитывать своими произведеніями.

— Когда-же мы ѣдемъ на торжище? вопросилъ онъ.

— Еще рано, — отозвалась Ольга Ивановна, — раньше десяти никакъ нельзя ѣхать.

— Ну, а нельзя, такъ нельзя, — отвѣтилъ кротко Павелъ Семеновичъ, и хотѣлъ было, кажется, расположиться въ гостиной и начать бесѣду съ Телепневымъ о высокихъ предметахъ. Но Ольга Ивановна въ гостиной не осталась, а ушла съ Телепневымъ въ залу и посадила его играть за рояль. Прохаживаясь взадъ и впередъ но залѣ, она переглядывалась съ нимъ, а отъ времени до времени подходила и такъ близко наклонялась къ Телепневу, что ему нельзя было не цѣловать урывками бѣлое изящное плечико, которое наклоняли къ нему. И по крайней мѣрѣ съ полчаса происходила такая музыка, а Павелъ Семеновичъ успѣлъ вздремнуть подъ нее въ гостиной, и ему снилось, какъ его рукопись напечатана Михаиломъ Петровичемъ и читается по всему пространству земли русской.

Когда Ольга Ивановна нашла нужнымъ прекратить музыку, она послала за дѣтьми, перекрестила ихъ на сонъ грядущій и зная, что Павелъ Семеновичъ навѣрное прикурнулъ, отправилась въ гостиную будить его.

— Прекрасный у васъ талантъ, дорогой мой! — произнесъ онъ, являясь въ залу — задушевности бездна…

Телепневъ усмѣхнулся и поспѣшилъ взять съ окна свою трехуголку и распроститься.

— А что жъ вы не приглашаете моей Оляши на кадриль? — вскричалъ Павелъ Семеновичъ, удерживая его.

— Одну я ему даю, — проговорила Ольга Ивановна: вторую.

Телепневъ молча поклонился.

— Да вы бы ужь на мазурочку попросили бы, — приставалъ добрякъ.

— Мазурку я съ нимъ не хочу танцовать, — отозвалась Ольга Ивановна.

— Это для адъютантовъ оставляется, — вскричалъ Павелъ Семеновичъ, и разразился хохотомъ.

„Чортъ знаетъ что это такое!“ невольно подумалъ Телепневъ и, молча раскланявшись, вышелъ.

XII.

Домъ Щекаловыхъ блисталъ огнями. Парадная лѣстница вся уставлена была зеленью. Ливрейные лакеи въ башмакахъ и чулкахъ стояли у каждыхъ дверей. Вездѣ было накурено, каждая вещь бросалась въ глаза своей аляповатой роскошью. Хозяинъ дома, по обыкновенію, торчалъ у входа въ гостиную, говорилъ каждому, „enchanté!“ и подергивалъ фалдочки своего фрака. Хозяйка хлопала глазами на раззолоченномъ диванѣ, окруженная дочерьми, разныхъ возрастовъ и степеней.