В путь-дорогу! Том II

— Тише, тише, юноша, — отвѣтила Ольга Ивановна, и опять коснулась рукой его руки. — Что вы за исправитель нравовъ!.. Оставьте въ покоѣ этихъ господъ; стоитъ ли ими заниматься, развѣ вы затѣмъ пріѣхали сюда? — И говоря это, она взглянула на него какъ-то особенно привѣтливо.

„Что это въ ней за равнодушіе?“ думалъ Телепневъ. „Неужели она не можетъ протестовать противъ того, что меня возмущаетъ… или она также?…, Онъ не додумалъ, и самъ устыдился своей мысли.

А между тѣмъ рука его, почему-то, отвѣчала на пожатіе Ольги Ивановны, и онъ чувствовалъ себя тревожно…

— Отучитесь вы разсуждать, — продолжала Ольга Ивановна;— развѣ можно резонировать въ восемнадцать лѣтъ?… Вамъ, видно, совсѣмъ не хочется пожить..

— Какъ пожить? — спросилъ разсѣянно Телепневъ.

— Ахъ какой противный, я уйду отъ васъ!..

Ольга Ивановна, не сводя глазъ съ Телепнева, откинулась на спинку дивана и начала стучать ножкой объ полъ.

— Вы престранное созданіе, Телепневъ! — вдругъ проговорила она;—держите' себя старикомъ, а между тѣмъ молодости въ васъ ужасно много; оттОго-то съ вами такъ весело мнѣ, старухѣ.

— Очень весело? — спросилъ Телепневъ.

— Очень. И одно мнѣ досадно.

— Что вамъ не шестнадцать лѣтъ? — подхватилъ Телепневъ.

— Именно.

— Подъ маской у всѣхъ одинъ возрастъ.

Говоря это, Телепневъ опять взялъ руку Ольги Ивановны, и совершенно безсознательно пожалъ ее.

Ему отвѣчали тѣмъ же. Это пожатіе повело за собою нѣмой, но довольно вразумительный разговоръ: оба, взглянувъ другъ на друга, улыбнулись и нѣсколько минутъ ничего не говорили, только видно было, что глаза Ольги Ивановны какъ-то особенно заблистали, а лицо все вспыхнуло такъ, что даже шея покраснѣла. Что творилось въ ней, уже поживжей женщинѣ,—не знаю, по въ Телепневѣ говорила одна молодость. Въ эту минуту онъ не задавалъ себѣ никакихъ вопросовъ, а просто чувствовалъ удовольствіе отъ прикосновенія хорошенькой женщины. И все кругомъ поддерживало его настроеніе: шныряли маски, слышался женскій шопотъ, смѣхъ; изъ залы несся гулъ музыки и разговоръ, въ комнатахъ стояла, особая атмосфера, волнующая кровь болѣе обыкновеннаго.

— Пойдемте ходить, — вдругъ сказала Ольга Ивановна приподнимаясь съ дивана.

Телепневъ, нехотя, всталъ и подалъ ей руку.

— Мы опять вернемся сюда, — прибавила она многозначительно.

Почти въ дверяхъ большой залы попался имъ Горшковъ. Видно было, что онъ вдоволь ужъ наболтался съ барынями, такъ что его круглое добродушное лицо совсѣмъ осовѣло; шляпа' была надѣта чуть не на затылокъ. Онъ наполовину растегнулъ свой желетъ и какъ-то все отдувался.

— Ну, Боря, — закричалъ онъ, увидавши Телепнева, — проклятая это штука маскарадъ: просто, въ голову мнѣ вступило; маски эти визжатъ, толчешься, толчешься съ ними, просто безобразіе!…

— Отчего такъ строго, Горшковъ? — спросила Ольга Ивановна. — Видно тебѣ здѣсь нечего дѣлать.

— Разумѣется, нечего; развѣ вотъ съ тобой побраниться.

— За что это? — спросила она весело.

— А за то, что ты женщина, и ѣздишь въ маскарады. А еслибъ женщины не надѣвали масокъ, никто бы не толкался здѣсь.

— Ну такъ поѣзжай отсюда въ институтъ, и вздыхай около своей ученицы.

— Ха, ха, ха! вздыхай! — И Горшковъ разразился смѣхомъ. — Нашла вздыхателя! А домой-то я дчйствительно поѣду. Прощай, Боря!

— Полно — началъ его удерживать Телепневъ, — поѣдемъ вмѣстѣ.

— Да ты еще долго будешь прохлаждаться.

Нѣтъ, голубчикъ!… началъ было Телепневъ; но получилъ легкое пожатіе своей дамы, которое дало ему почувствовать, чтобы онъ не удерживалъ своего пріятеля. Ужь если ты такъ хочешь ѣхать, — прибавилъ онъ, — такъ возьми мои сани и пришли назадъ.

— Хорошо. Прощайте, прелестная маска! — обратился Горшковъ къ Ольгѣ Ивановнѣ и сдѣлалъ такую смѣшную гримасу, что она расхохоталась.

— А гдѣ Абласовъ? — спросилъ Телепневъ Горшкова.

— Да онъ не удралъ-ли?

— Чего добраго, отъ него станется, ты бы его поискалъ и подвезъ бы, если онъ не хочетъ дожидаться меня.

И Телепневъ поспѣшилъ проститься съ пріятелемъ, потому что опять почувстовалъ легкое пожатіе.

VI.

Около буфета собралось цѣлое вѣче. Центръ составляла партія вологодцевъ. Не стѣсняясь великосвѣтской обстановкой, студенческая братья шумѣла, точно въ какомъ нибудь трактирномъ заведеніи.

— А вотъ бы, братцы, что… — заговорилъ Двужилинъ, посматривая на товарищей, — что тамъ эти аристократки-то разхаживаютъ съ фертиками, двинемся-ка, ребята, да пригласимъ ихъ на плясовую.

— Дѣло, дѣло! не худо скандальчикъ пустить! — послышалось въ кучкѣ студентовъ.

Вертлявый симбирецъ, однокурсникъ Телепнева, егозилъ и занимался распотѣшиваньемъ всей компаніи.

— Посмотрите, господа, — крикнулъ онъ, — какая парочка лѣзетъ!

— Ха, ха, ха! — разразилось все общество.