В потемках

— Меня вытурили с работы, — сказал он, обращаясь к Дьеле. — Мои автобус лежит здесь. Только это уже не автобус — хлам. Мне заявили: ты нам больше не нужен, уматывай. Терять мне нечего. Чем возвращаться домой с пустыми руками — лучше тюрьма.

— Оригинально, — усмехнулся Силс. — Вы разумный человек, если так рассуждаете.

— Не больно то разумный, коли в кармане пусто, — не согласился вор.

— Это не совсем верно. Точнее, совсем не верно. Примеров тьма. Вы не исключение.

И опять голос Силса показался Ивоуну знакомым. Где-то он слышал его раньше. И манера говорить короткими фразами. И лицо. Ивоун был уверен, что видел этого человека прежде.

— Жратвы у вас нет? — спросил грабитель.

— Консервы.

— Консервы так консервы.

Силс и Дьела удалились в свою исповедальню, некоторое время сквозь черную занавесь слабо просвечивал луч фонарика, потом погас.

— Как ваше имя? — поинтересовался Ивоун, сопровождая ночного гостя в кладовую.

— Щекот, — назвался тот.

Было это имя или прозвище, парень не уточнил. У иностранцев имена частенько бывают необычными, попробуй разобраться.

Ивоуну не спалось. В храме было тихо и пусто. Сгеклины верхние этажей чуть посветлели. На нижних разглядеть цветное изображение еще невозможно — выделялись только отдельные цвета.

Каменный пол вблизи центральной кафедры усыпан осколками стекла. Колпак, защищающий копию прославленной иконы, разбит вдребезги. Этот шум и разбудил Ивоуна среди ночи. Сама копия валялась тут же, брошенная вспугнутым грабителем. На ней отпечатался грязный след подошвы. Ивоун поднял ее и стал протирать. Смолистая жирная грязь не поддавалась.

— Так ты, старик, говоришь она ни черта не стоит?

Ивоун не слышал, когда подошел Щекот, и вздрогнул от неожиданности. У этого парня поразительная способность подкрасться неслышно, тем более, что на ногах у него не какие-нибудь чувяки, а обычные ботинки.

— Здесь должна быть указана цена, — сказал Ивоун и повернул икону обратной стороной. — Двести пятьдесят лепт.

— Всего-то!

— Это еще приличная цена. Обычная репродукция стоит не больше десяти. Эта изготовлена на такой же точно доске, как и оригинал. Ее не так-то просто отличить от подлинника.

— А та, настоящая, — двенадцать миллионов?

— Двенадцать миллионов, — подтвердил Ивоун.

— Темнишь, старик. Если так просто изготовить подделку, что ее сразу и не отличишь, какой дурак захочет платить миллионы?

— Я говорю правду.

— Он говорит правду. — Это к ним подошла Дьела. — Вы грубиян и невежда. Как вы можете разговаривать таким тоном с человеком старше вас?

— Я же ничего такого не сказал. Извини, старик. Странно было видеть длиннорукого парня смущенным.

— Доброе утро, господа. — Это к ним подошел заспанный Брил.

— Где здесь можно принять ванну?

— Ванну? — переспросил Ивоун.

Похоже было, что изобретатель так и не уяснил еще, где он находится.

Дьела и Щекот невольно рассмеялись. Щекот только в первое мгновение насторожился, увидев Брила. Простодушная, к тому же еще и заспанная физиономия изобретателя внушала доверие.

— Ванну здесь не догадались поставить. Есть купель, но зам в пен не поместиться. Помыться можете под краном в подвале. Вход позади колоннады, — указал Ивоун.

— Ты извини, старик, — снова повторил Щекот, когда Брил ушел. — Кто бы на моем месте не вышел из себя? И ты, — он дернул головой в сторону Дьелы, — не обижайся. Перепугал я вас ночью. Хорошо еще ты вовремя голос подала. Я. как услыхал — баба, остановился. А то ведь прикончил бы. Я нож на звук бросаю без промаха.

— Бандит, — сквозь зубы процедила Дьела. — И сноровка бандитская.

— Так уж и бандитская? — усмехнулся Щекот. — В горах, откуда я родом, метать нож — первое развлечение. Мне бы пожрать немного, да буду сматывать удочки.

Громкий стук в дверь, все у того же западного портала оборвал их разговор.

— Есть там кто-нибудь? — кричали в приоткрытый створ.

— Вы хотите попасть в храм? — спросил Ивоун, и сам подумал, что задает глупый вопрос.

— Еще как, — раздалось за дверью. Голос, по-видимому, принадлежал молодому задире.

— Вода у вас есть? — спросили из-за двери, на этот раз старушечьим голосом.

— Сколько угодно.

— Мы буквально умираем от жажды.

— Не преувеличивайте, милая тетушка, — возразил ей молодой задира.

Ивоун растолковал им, как пройти.

— Господи, опять лезть через проклятущие автомобили. — Это был уже третий человек — похоже, старик.

— Ни черта с вами не сделается, — подбодрил его тот же задира.

Ивоуну почудился молодой женский голос — слов он не расслышал.

Первым делом гости накинулись на воду. Они почти трое суток провели в старом городе, ночевали где придется, чаще в брошенных автомобилях. Все три дня почти ничего не ели и не пили. Лишь дважды им удалось разживиться водой, оставшейся в радиаторе брошенного автомобиля. Но большей частью радиаторы были пусты. Все машины так сильно покорежило, что вода давно вытекла через пробоины или же была совершенно непригодной для питья, смешалась с мазутом и бензином.

Ивоун впервые видел людей, мучимых жаждой. Поразительно, с какой жадностью набрасывается человек на воду и как много способен выпить.