В полночь упадет звезда

– А чем худо, что она девка, – облизывая ложку, сказал Толинег. – Она и девкой любого парня побьет. Побьешь?

– Ну, не любого, – Горыня вспомнила свою схватку с «волками», – а кое-каких случалось побивать. Вот, ехали мы по Сальцу…

Она рассказала про «волков», чем развеселила родичей. Глядя, как они смеются, Горыня приободрилась: может, они ее и примут. Не только же плохое заключает в себе ее рост.

– С такой девкой сколько пала расчистить можно! – мечтал Стоян. – Умела б ты еще и пахать…

– Научи, – предложил Горыня. – Буду пахать. У меня вон и лошадь есть.

– Да не даст ей мать пахать! – отмахнулся более благоразумный Радовед. – Где ж это видано? Мы ж не чуды лесные! Еще скажи, в портах ей ходить!

Все дружно рассмеялись, и Горыня сникла. За что ни возьмись – а парнем ей не бывать, так и останется несуразной девкой, не знающей, куда девать свою силу.

Поднимаясь, Воробей ободряюще похлопал ее по спине.

– Мне бы такой рост, как у тебя! – не скрывая зависти, сказал он, пока они шли на делянку. – Уж я бы им всем…

Его плечо было ниже Горыниного пояса, и, наверное, его поддразнивали малым ростом, как ее – превеликим.

– Было б можно, я б тебе две головы своего отсыпала, – вздохнула Горыня.

Несколько дней круглодольцы валили лес и возили бревна. В эти дни Горыня была вполне счастлива: домой она приходила поздно, там ее кормили наравне с мужиками и прясть уже не предлагали. Но когда эта работа закончилась и она опять стала оставаться на целые дни среди женщин, ей пришлось сызнова взяться за прялку. А как быть – неткаха-непряха не оденет семью, а значит, в жены не годится. Горыня старалась как могла, но пряжа наводила на нее тоску. Еще и из-за мыслей, что все напрасно: из кудели не вытянешь себе жениха.

Яворина и другие жены тем временем расспрашивали: не отличался ли кто из ее отцовой или дедовой родни особым ростом? Понимая, к чему это ведет, Горыня сразу сказала: нет, в отцовой родне никаких волотов не было, все люди как люди.

Но это не послужило к ее пользе. Казалось, за прошедшие дни к ней должны были попривыкнуть, но, как замечала Горыня, чем больше к ней привыкали, тем большее смятение она вызывала. Женщины как будто пугались мысли, что это чудо теперь с ними насовсем.

Кое-кто и не скрывал недовольства.

– Это как же теперь с нашими девками быть! – говорила Яворине тетка Будана, ее старшая невестка. – Если от нашего корня девки такое чудо выродилось, то люди станут ждать, что и от других выродится! Как нам своих теперь замуж отдавать! Мати, у меня пять дочерей-девок! Кто их возьмет, когда от них волоты могут народиться! А эту так легко не сбыть, будет до старости у нас тут сидеть… как сноп.

– Она старается! – вступилась за Горыню Здравитова жена, Медляна, курносая женщина с простым приветливым лицом, очень искусная швея. – Мы ее еще подучим, будет не хуже других рукодельница.

– Да сколько тут ни старайся! – отрезала Будана. – Ей любой парень в пупок дышит! Не сыскать ей жениха в наших краях, и нечего держать, позориться!

– Ну а куда ее денешь? – ответила Яворина. – Коли она нашего корня, назад в лес не прогонишь!

Горыня была ей благодарна, хоть и видела, что Яворина сама несколько досадует на родовой закон.

Назад в лес… Может, вернуться к бабе Луче? Или даже… в бывшую Затейкину избу? Там-то некому будет попрекать ее ростом. И там… она будет иногда видеть Вереса. Мысль о нем почему-то была как порыв теплого ветра прямо в душу; Горыня и сама не знала, чем он может ей помочь, но мысль о нем бодрила, как ничто другое.

– В нашей земле один только волот и есть! – со значением произнесла Будана, наклонившись к Яворине, будто напоминая о чем-то. – Вот к нему бы ее и переправить! Может, она ему сродни? Пусть он сам ею как хочет, так и распоряжается.

Что? Горыня в удивлении встрепенулась. Услышав «один волот», она было решила, что тетка говорит о ней же, но та явно имела в виду кого-то другого!

– Да ну… – с явным сомнением ответила Яворина. – Она вот где… а он вон где! Как она может быть ему сродни?

– А мало ли как? Не наше дело. Но раз их только двое таких, то где ему место, там и ей!

Женщины сидели с удивленными лицами.

– Вы о ком? – осторожно спросила Горыня. – Есть другой какой-то… волот?

В мыслях мигом возникло нечто огромное, страшное, черное, как земля, косматое, в шкурах… Где-то тут есть настоящий волот? Мамонт подземельный? И ее хотят выгнать к нему?

Даже кровь оледенела в жилах.

– Так это князь наш, – сказала Яворина. – Ты разве не знаешь… А, у вас на Луге другой князь, да?

– Наш князь в Волыни сидит.

– А наш – в Плеснецке.

– И он что – волот? – Горыня не поверила.

– Еще какой! – подтвердила Яворина. – Я сама не видела его, а мужики говорят… Подите из дядьев кого позовите, – велела она детям. – Радоведа или Стояна.

Дети умчались и скоро привели обоих.

– И верно! – узнав, о чем у баб зашла речь, Радовед взялся за бороду. – Князь наш – волот, так и есть. Может, и впрямь он ей сродни. Двоих таких волотов я за всю жизнь видел – ее и его! Правда, правда!