В полночь упадет звезда

Назавтра, едва начало светать, в ворота бабы Лучи опять постучали. Горыня, уже готовая в путь, вышла. Снаружи обнаружились трое: знакомые ей Синица и Шилохвост, а с ними мужик на пятом десятке, с суровым обветренным лицом, с мешками под глазами; борода и всклокоченные волосы у него были железной седины, и казалось, никакими силами их не пригладить – оттого, видно, и прозвище. Это и был Посвист – нынешний вожак «волчьей стаи». Он и не скрывал, что пришел своими глазами посмотреть на «дивоженку», «великанку» и племянницу бабы Лучи, которая подлечила Горностая и как ответную услугу желала, чтобы ей указали дорогу к реке Черногузке. Горыня приосанилась: смотри, меня искать не придется! И впервые поймала себя на дивной мысли: а ведь она гордится своей статью, которой раньше столько лет стыдилась.

– Вот зря ты остаться не хочешь! – качала головой баба Луча, прощаясь с Горыней. – Хорошо бы мы жили с тобой… Я уж старая, дряхлая, мне одной везде не управиться. А захочешь замуж – я тебе сыщу жениха. У «волков» нынешних есть толковые парни, не век же им в лесу жить, а они тебя уже знают, не боятся. Попривыкли бы – и еще передрались бы за такую невесту.

– Нехорошо к чужим приставать, когда кровная родня есть, – вздохнула Горыня.

– Какие ж мы чужие? – удивилась баба Луча. – Ты племянница мне, пусть так и будет.

Горыня чуть не засмеялась – похоже, баба Луча уже сама поверила в удачно придуманную сказку, – и обняла ее на прощание.

– Давала мне бабка Оздрава «дедову кость» и к своему очагу посылала доли искать. Кость потеряла я, так хоть сама дойду, – Горыня вздохнула. – Где другие «дедовы кости» лежат.

– Ну, бабкин наказ выполнять надо, – не без печали согласилась баба Луча.

Горыня вывела за ворота сани, куда опять уложила свое имущество: короб с пожитками, горшок с прахом, кур в лукошках и коз. Посвист проводил их немного по реке, напоминая своим парням приметы дороги. Помахав ему, втроем пустились в путь: парни впереди на лыжах, Горыня следом в санях.

Верст через десять-двенадцать река Салец окончилась. Остановились передохнуть: парни развели костер, вскипятили в котелке воды, заварили немного сосновой хвои – такой напиток и согревает, и придает сил. Лошадь тем временем паслась в молодых елках. Сами поели хлеба от бабы Лучи и копченой бобровины, которой запаслись «волки». Потом тронулись дальше.

По пути были не сплошные леса – этот край потомки древних дулебов обжили давным-давно, новый лес рос на месте заброшенных пашен. Через рощи и заснеженные луга не вели никакие тропы, и без русла реки, обычно служащего путеводной нитью, Горыня не нашла бы здесь дороги. Однако «волки» бывали на Черногузке – Горыня почти не сомневалась, что они ходили туда набегами, в поисках добычи, пользуясь тем, что там жили уже не волыняне, а бужане, племя родственное, тоже из дулебовичей, но другое и управляемое другим князем.

– Кто же у них князь? – спросила Горыня, впервые задумавшись об этом.

Пока она жила в Волчьем Яру, все чужие края для нее были одинаково «за тридевять земель», где сидит какой-нибудь царь Горох.

– Да там, говорят, князь из русов, – ответил Синица. – Давно уже, лет сто.

– Сто лет один князь? – Горыня невольно вообразила скрюченного старца, дряхлого, как гнилой пень.

– Да нет, род его. Ты смотри, – Синица слегка улыбнулся, чуть ли не в первый раз, – если тебе там не поживется, ворочайся к нам.

– В стаю меня примете? – хмыкнула Горыня.

– А что! Ты ж не просто девка – ты… – он запнулся, – дева-волот. Таким можно.

– Ни в какой стае нет таких, а у нас будет! – в восторге воскликнул Шилохвост.

Горыня вздохнула. Она только-то и хотела, что быть «просто девкой» – кем-то таким, кому не удивляются.

Был бы между Сальцом и Черногузкой сплошной лес, Горыне на санях пришлось бы худо. К счастью, по полям, петляя между перелесками, они довольно бодро продвигались вперед. Парни предупреждали, что до Черногузки можно добраться только к самому концу дня, и Горыня тревожилась, не застанет ли их ночь посреди поля. В зимнем лесу ей еще не приходилось ночевать, хотя ее провожатых эта мысль не смущала.

Но вот впереди показались голые кусты, протянувшиеся двумя рядами вдоль ложбины.

– Это уже Черногузка! – Синица показал посохом. – Далеко там твое Круглодолье?

– Бабка моя говорила, что меньше для пути.

– Сегодня уж не добраться.

– Пройдем еще немного, может, хоть какой двор найдем.

– Смотри, вон стога! – Шилохвост заметил стога сена, прикрытые снеговыми шапками. – Значит, жилье близко есть.

Они проехали еще пару верст вдоль кустов, обозначавших невидимое под снегом русло. И, когда уже темнело, впереди стали видны крыши на длинном пригорке.

– Ну, Круглодолье там ли нет, а теперь не пропадешь, – сказал Синица. – Ступай. Дальше нам нельзя.

Он сказал это истинно как сказочный проводник, доставивший витязя до границы доступного ему мира.

– Куда же вы пойдете? Не ночью же будете назад пробираться!

– А мы в леске себе логово устроим, – ответил Синица. – Костер разведем, поспим по очереди.