В поисках смерти

Комфортно устроившись в кресле, она с головой погрузилась в историю. На первый взгляд чтиво не таило в себе сакральных знаний, но мгновенно увлекало слогом и хитросплетением сюжетов. Маркелова, как отъявленный книгоман, проглатывала страницу за страницей, подкармливая себя детским печеньем и остатками молока из холодильника. В героине «Мемуаров Ведьмы» она то и дело узнавала себя. «Что если чудачка из магазина неспроста подсунула мне эту книгу?» — резко остановившись, подумала Кристина. — «Вдруг, она почувствовала что-то определенное? А, впрочем, если и так — что с того? Я давно утратила контроль над происходящим…». Диалог двух героинь, по которому бежал взгляд, вынудил отбросить сторонние размышления. Маркелова едва заметно нахмурилась и прочитала вслух:

— Мама, не уходи! — сквозь слезы простонала викканка.

— Я всегда буду рядом, слышишь? Если закроешь глаза, почувствуешь меня в летнем ветерке, в осеннем дожде за своим окном. Я ведьма и ты ведьма! Мы знаем, что такое жизнь ровно так же, как знаем в лицо саму смерть! Ничего не бойся дочка — я везде! Я вокруг тебя: прокричу ночной совой тебе перед сном, прилечу черной вороной, предупреждая о беде. Ты не одна, я везде с тобой.

Резким движением Кристина захлопнула книгу. Автор, сама того не ведая, задела своего читателя за живое. Полоснула ножом по старому шраму, что ежедневно напоминал о своем уродливом существовании. Теперь же вновь оголен тот самый нерв. Опять зияет давнишняя рана. В очередной раз сердце сжимается от боли и жалости к самому себе.

— Как, ну как можно скучать по тому, кого никогда не видел и даже не знал?! — вскочила Маркелова, злобно покосившись на книжку. — Казалось бы, невозможно! А у меня именно так!

Впервые за много лет девушка испытала ненавистное: жжение, что из груди поднималось в горло. Другие сочли бы ощущение следствием изжоги, но Маркелова четко помнила его природу. Именно это она чувствовала в те моменты, когда одноклассницы говорили о своих матерях. Гадко. Завистно. Обидно. Будучи ребенком, Кристина не понимала, за какую провинность именно ее лишили возможности ощущать тепло ласковых рук, заплетающих косы по утру… Долгие годы она злилась на скончавшуюся мать, на отца, что не сберег ее в тяжелую минуту, на саму себя за непредумышленное убийство.

Видя все это, глава осиротевшего племени Синицыных не спешил заводить разговоры о почившей супруге. Лишь однажды, в ответ на рассуждения дочери о том, что мама ее, вероятно, не любила (раз ушла, даже не попрощавшись), сказал, что Ольга жила одной лишь мечтой — поскорее встретить малышку, с которой вела беседы на протяжении девяти месяцев.

— Почему же она не оставила мне даже записки?! — сквозь боль и слезы возмутилась тогда Кристина.

— Никто не знал, что так получится, родная… Мама не писала прощальных писем, потому что не собиралась отдавать богу душу. Она думала, что проживет долгую счастливую жизнь. Но вышло иначе. Единственное, что тебе осталось в память о ней — это фотографии и плюшевый мишка, которого она сшила сама… Знаешь, ее пальцы в тот вечер серьезно пострадали! Куда-то запропастился наперсток и она работала без него. Все подушечки истыкала иголкой… Я даже предлагал бросить затею и наведаться в Детский Мир, а она стояла на своем… Мол, этот мишка навсегда останется с тобой… — с досадой проговорил Игорь Алексеевич, крепко прижав заплаканную дочь к парадной рубашке.

Слово в слово припомнив монолог отца, Маркелова наморщила лоб. «Я всегда буду рядом, слышишь?» — зашептала она прищурившись. — «Мишка навсегда останется с тобой…». Некий вывод настойчиво барабанил в голове Кристины, изъяснялся на пока еще незнакомом языке и старался всячески обратить на себя внимание.

— Слишком много совпадений… так не бывает! — пробубнила девушка, набрав один из номеров в записной книжке.

— Я вас слушаю! — раздался строгий голос на другом конце телефонной линии.

— Пап, привет! Это я, Кристина! Опять не посмотрел, кто звонит?

— Ой, миленькая, здравствуй! Нет, конечно. Я сейчас без очков, на даче. Открываем сезон с Ларисой Дмитриевной. Как твои дела? — резко сменил тон Игорь Синицын.

— Все хорошо! Знаешь, мне тут вспомнилось кое-что… Плюшевый медведь, которого сшила мама. Ты не знаешь, где он? Не выкинул случайно? — Кристина напряженно почесала лоб.

— Что ты, что ты! Дома хранится, в чулане. А зачем он тебе понадобился? Помнится, кое-кто его на дух не выносил и грозился порезать ножницами…

— Я была ребенком, пап. С тех пор сто лет прошло. Теперь любопытно рассмотреть косолапого получше. Ты не против, если я заеду и поищу его?