В поисках христиан и пряностей

На протяжении семи недель корабли шли галсом в шторма и дрейфовали при всех парусах в штили. Они были неповоротливы, имели много течей, и матросы начали молиться о том, чтобы добраться до суши и не потонуть. Два корабля меньших размеров пошли вперед и наконец перед рассветом 1 апреля проверили глубину и дали залп из бомбард. На следующее утро матросы различили знакомую зеленую ленту африканского побережья, а вечером 12 апреля флот бросил якорь в Мозамбике.

Долгое плавание, тяжелый груз и многочисленные битвы стали серьезным испытанием как для моряков, так и для технологий кораблестроения Европы того времени. Многие из 14 кораблей пришли в полную непригодность, и снова их пришлось разгружать и опрокидывать на бок. Корпуса были настолько изъязвлены червями, что походили на соты, и оставалось только осматривать их дюйм за дюймом и затыкать дыры деревянными штырями – по прикидкам Лопеша, таких потребовалось 5 или 6 тысяч. Потом корабли требовалось заново просмолить, спустить на воду, занести на них груз, провиант, а также запасы воды и дерева.

Да Гама выбрал «Сан-Габриэл» и «Сан-Антонио», которые были в лучшем состоянии, чем остальные, и отправил их вперед сообщить королю Мануэлу об успехе плавания. А Маттео да Бергамо с каждым кораблем послал по копии доклада своему нанимателю. На протяжении нескольких дней итальянец, уверенный в своих суждениях, которые сильно отличались от позиции адмирала, вносил последние поправки в свои письма, вероятно, надеясь, что никому не придет в голову их прочесть. Индусы и арабы, писал он, противники гораздо более грозные, чем выходит со слов португальцев, а следом:

«Мне представляется, что доводы, приводимые в Лиссабоне, дескать, их корабли лучше наших, неверны: по опыту мы видели, что верно как раз обратное. Мне представляется, что до тех пор, пока мы не заключим мир с Каликутом, индусы будут браться за оружие, и соответственно, чтобы мы могли защитить себя и нас не вынуждали бежать, необходимы большие, хорошо вооруженные суда. Ибо если бы индусы не понесли больших потерь в сем году во время шторма, который уничтожил более ста шестидесяти их кораблей между Каликутом, Кочином и Каннануром, с которых никто не спасся, боюсь – или, точнее, уверен, – что никто из нас в тех краях не остался и, возможно, не смог бы взять свой груз. Но если хотя бы 12 или 15 кораблей водоизмещением 200 или более тонн придут в эту местность хорошо вооруженные и экипированные, они могут загружаться в полной безопасности и найдут себе груз. Таково мое разумение» [500].

Сам Васко да Гама, добавлял итальянец, несколько раз утверждал, что португальский король ни за что не позволит купцам вооружиться, поэтому да Бергамо советовал своим нанимателям защищать свои интересы не только от индусов, но и от португальцев. Да Гама, жаловался он, отказался позволить ему и его товарищам самим вести переговоры об условиях поставок и приказал оставить непроданные товары у факторов короля в обмен на выплату в Лиссабоне или же выбросить их в море, и, точно этого мало, всю добычу с каждого захваченного корабля он прибрал для Португалии. Купцам, советовал итальянец, следует пересмотреть условия соглашения с португальской короной и потребовать компенсации за вредоносные действия адмирала.

Два корабля покинули Мозамбик 19 апреля [501]. Сам адмирал отплыл десятью днями позже с восемью кораблями, оставшиеся последовали еще через два дня.

Последняя флотилия едва успела покинуть гавань, когда дозорные увидели, что к ним возвращается флот да Гамы. Два его корабля – «Флор де ла Мар» и «Лионарда» – дали такую течь, что воду практически невозможно было вычерпать. Адмирал приказал всем тринадцати судам вернуться в Мозамбик для дополнительного ремонта.

4 мая да Гама выбрал и послал вперед еще два корабля на случай, если первая пара столкнулась с какими-либо неприятностями. Решение оказалось верным. 20 мая, залатав по возможности корпуса, 11 оставшихся судов снова вышли в море. Уже через несколько дней они вернулись опять.

И опять же о случившемся поведал Томе Лопеш.

До девятого дня плавания все шло хорошо. Потом налетевший внезапно шторм превратил море в бурлящий котел. Наступила ночь, и матросы горячо молились о спасении, как вдруг «Лионарда» налетела на корабль Лопеша. Столкновением снесло половину бака и расщепило часть палубы. Такелаж и паруса спутались, а волны были так высоки, что не давали работать людям, пытавшимся распутать снасти. Когда корабль Лопеша наконец высвободился, «Лионарду» опять бросило прямо на него, теперь она ударила ему в бок возле носа. Разверзлась гигантская пробоина, повсюду трещали доски и реи, носило обрывки кантов и парусов. Матросы были убеждены, что им конец, и от каждого нового треска или стука у каждого сердце замирало. Большинство оставили надежду на спасение и только молились.