В паутине под лестницей

Кора заставила себя успокоиться. Глупо паниковать раньше времени. Многие из обитателей тота, чья смерть случалась дома, любили возвращаться к семье, приглядывая за ней из тени. Временами они задерживались,

(не все же сразу!!)

особенно если случались мелкие неурядицы…

Стоит ли выжидать в такой ситуации? Кора боялась все усугубить. С каждой секундой в ней крепли опасения: а можно ли убить того, кто и так мертв? Бесплотный дух, остаточный слепок энергии под названием «кут», сохранявший облик погибшего?

Ночной кошмар говорил: «да». Не всегда смерть – это переход из одного метафизического состояния в другое. Иногда это просто, как раствориться в пустоте. И что будет, если то пустота чужого желудка?

Она не знала.

46

Спустя две недели Чеховск поразила настоящая эпидемия. Школы экстренно закрывались на карантин из-за новых штаммов гриппа, а на улицах все чаще встречались толпы заторможенных оглохших горожан, давящихся слизью, начисто забившей им носоглотки.

Заболевшие выглядели так, словно не понимали, где они находятся. Их поместили в новую реальность – ту, что была создана из ярко-алого цвета и липкого забвения. Кашлял каждый десятый. Кашляли дети, старики, закаленные и хлюпики; не было не единого уголка, где смогли бы избежать подобной участи. Казалось, от надсадных звуков кашля содрогался сам город.

Коре была отведена незавидная роль наблюдателя. Ее саму болезнь обошла, возможно, из-за изменившейся природы ее, Кориного тела. Но вот остальные, особенно в кафе… Это был тихий ужас.

Она не хотела связывать происходящее с пропажей призраков, но невольно вспоминала сны о том, как город пронизывает клубок колючих веток, у которых вместо бутонов жадные красные пасти. Они потихоньку сгрызали все на своем пути. Чеховск исчезал в переплетении колючей черной лозы, и оставалось лишь чавканье. Неутихающее, веселое. Знакомое.

Пытаясь отвлечься, она старалась исправить хотя бы то, что от нее зависело. Найти пропавших призраков. Но и это оказалось непросто.

Уровень тревожности в общежитии рос, как на дрожжах. Покойники все чаще беспокоились за живых родственников и за себя.

Кора оказалась зажата между миром, пребывающим в состоянии вечной аллергической реакции, и миром, где неуязвимые создания осознали, что и им есть чего опасаться. Изнурительный круг перехода из одного в другой повторялся каждый день.

Стало еще хуже, когда несколько ее друзей подхватили тот же зловредный вирус. Навещая сестер и Шпрота, Кора каждый раз испытывала нечто похожее на стыд. За свой цветущий вид, за то, что ей не нужно отхаркивать сопли каждые полминуты, чтобы дышать.

О своих снах приходилось молчать. Зная азартность художников, можно было представить, во что это может вылиться: «Группа авантюристов бросается в бой со злом и сваливается с температурой, не дойдя до выхода из дома!» Нет уж, их родители никогда Коре такого не простят.

Конечно, на помощь мог прийти Гвидо, периодически рисующий кетчупом на ее двери слова любви и извинения.

Увидев их в первый раз, она подумала про кровавые записки, оставляемые жертвами в английских детективных романах. Это было даже мило. Попытка примирения и все такое… Но Кора не могла отпустить ситуацию. Временами она становилась упрямее барана, и это не шло делу на пользу.

Когда возникла необходимость покинуть Чеховск, Кора с радостью за нее ухватилась. Бесконечные жалобы никогда не спящих соседей кого угодно вымотают, не говоря уже про клиентов кафе, которые порой и сами не понимали, зачем пришли.

В этот раз Лизе нужна была помощь. Произошла трагедия, один из деловых партнеров ее будущего супруга потерял жену. Сам господин Шкат должен был присутствовать на похоронах и даже произнести речь, но серьезно простыл прямо перед церемонией.

– Ну, а я-то тут причем? – спросила Кора, прежде чем они вместе с матерью разместились на заднем сидении арендованного «Мерседеса». Им предстояло ехать на Девяткино кладбище, самое элитное и дорогое из областных.

– Ему нужна поддержка. Мы же теперь семья, а семья всегда рядом, когда… когда происходит такое, – Лиза убрала вуаль и горестно промокнула глаза платком. – Ужасная несправедливость: умереть в столь юном возрасте и оставить мужа одного. Как подумаю, что будет, если я тоже… Ох, боже!

Она шумно всхлипнула.

Сегодня на маме был элегантный брючный костюм с шифоновой вставкой на груди, поверх которого изящный черный плащ. Траурный наряд был даже слишком хорош – но Кора предпочла об этом умолчать. Тем более им предстояло провести вместе весь день: сначала помогать отчиму во время церемонии, потом торчать на банкете и, возможно, остаться на посиделки узким кругом самых близких.

Странная ситуация – ехать туда, где их не ждут, чтобы плакать о человеке, которого они обе почти не знали. Лиза, должно быть, считала это отличной возможностью. Так она могла показать себя хорошей женой.