В паутине под лестницей

– Д-да, конечно, – Слова судорожно прыгали в голове, отказываясь складываться в предложения. Наконец она спросила: – Извините, если покажусь грубой, но этой ночью ничего странного не происходило? В смысле, говорят, в городе завелась банда преступников. Их видели здесь.

– Ночью? С чего бы кому-то приходить сюда ночью? – Николай Петрович потер повязку, за которой скрывалась старая рана. Сейчас он выглядел вполне живым, хоть и вымотанным до смерти. Но разве Кора не выглядела так же перед работой? Она быстро извинилась и постаралась как можно скорее покинуть открытой кинотеатр.

Спину жег взгляд одного покрасневшего пустого глаза.

44

В тот же день она встречалась с друзьями. Опасность, которая должна была их разделить, отрезать Кору от нормальных людей и мира без чудовищ, приходящих из иных реальностей, лишь укрепила их связь. Это было странно. Но именно это делало ее счастливой.

Обе сестры, испачканный автомобильным маслом Тим и чуть запоздавший Вовка ждали ее у насквозь проржавевшей калитки общежития. Войти внутрь без нее они не могли. Кора устало стянула чепец и распустила волосы.

– Стесняюсь спросить, но что… – начал Тим, выходя ей навстречу, но его перебила Злата:

– Ты словно в могиле ночевала. Опять проблемы?

– Нет, хвала небу, никаких проблем. Только чудовищные сновидения, – Они с подругой обнялись. Взревновав, Ника напрыгнула на них сверху со словами: «Фу, от тебя пахнет картошкой!»

– Ничего удивительного. Я теперь вообще заснуть не могу, – призналась Злата, после того как отвесила сестре оплеуху. – Все время снится какая-то дрянь.

– И у меня тоже, – согласился Вовка. – Одно хорошо: кошмары отличная почва для творчества.

На что та возразила:

– Не хочу я рисовать всяких монстров. Пусть остаются на страницах книг и экранах телевизоров. Тошно уже от того, что все они могут стать реальностью!

…Носферату, смотрящий через экран, как троица незнакомцев впивается в безоружного человека…

– Кора, ты слушаешь? – вернул ее на землю Тим. Остальные, привыкшие к подобному временному ступору, терпеливо ждали какой-нибудь реакции.

– Да, конечно.

– Мы хотим отвлечься от работы, в особенности твоей. Последние теплые деньки как-никак.

– Да, конечно, – повторила она, встряхивая головой, словно это могло отвлечь от дурных воспоминаний. – А где остальные?

Парни многозначительно переглянулись и, обнявшись, синхронно ответили, чмокая губами:

– Конечно же, на свидании. Ах, эта пора любви и слякоти!

Вот как.

Настя и Шпрот. Странно, но неудивительно, между ними сразу возникла связь. Хотя имеет ли она право говорить о чем-либо в контексте странности? Скорее всего, нет.

Начинающие художники устроили пикник на поляне за городом, разожгли костер, обложив его камнями со всех сторон. Тим даже спел пару песен, аккомпанируя себе на ложках. А пел он хорошо. Гораздо лучше, чем рисовал.

Сама Кора в последнее время не брала альбом в руки. Ей было страшно наклоняться над листом. В девяти случаях из десяти там возникали самые отталкивающие образы. Руки раз за разом принимались изображать то, что ей показал в своих видениях жмор.

Глубокую черноту испещренную золотом глаз. Застывшие фигуры, вмороженные в мертвый океан. Неясные исполинские существа, чьи тяжелые конечности напоминали одновременно стволы деревьев и щупальца кракенов, шагающие через ядовитые поля, где растут цветы с человечьими агонизирующими лицами.

Рисуя, она не могла остановиться. В ушах ее звучали крики существ, утопающих в месте, где время замерло и отвердело как камень. Заканчивая картину, она с ужасом смотрела на сотворенное и разрывала бумагу в клочья, памятуя о том дне, когда Гвидо смог проникнуть в ее комнату. Нарисованные кошмары могли прийти на свет. Картина стала бы для них окном из той жуткой пропасти, где все они были заключены.

Возможно, видения жмора могли стать причиной ее кошмаров. Все в порядке.

– Как думаете, это с нами произойдет после смерти? – спросил вдруг Вовка. Он задумчиво грыз кончик карандаша, что вечно таскал с собой, заправив за ухо. – Мы попадем сначала в паранормальную зону, а потом уйдем в свет?

– Не стоит о таком задумываться, – посоветовал Тим, внимательно косясь на Кору. Она отмахнулась:

– Ничего страшного. Недавно я узнала, что шаманы верят, будто бы часть нашей души навсегда остается в этом мире: переходит к детям от матери, растворяется в природе и вещах, которые человек любил.

– Значит, я могу остаться в своем творчестве? Звучит не так плохо. А потом я уже знаю, куда попаду, и всегда смогу попросить тебя попросить о помощи.

– Не забывай, я только учусь. Я даже не уверенна, что должна была сохранять ваши воспоминания. Втянула вас в свое гиблое болото.

– Ничего страшного, – сказал Тим. – Мы только рады.

– А ты могла стереть наши воспоминания? – напряглась Злата. – Что еще ты умеешь, о чем нам неизвестно?

Кора чуть не расхохоталась:

– Поверь, за пределами тридцать седьмого – ничего. Внутри же есть что-то вроде охранной системы. Чтобы люди не контактировали с миром мертвых. Это общежитие вытворяет всякие трюки, не я.