В осажденном городе

В последних числах сентября штаб 13-й гвардейской дивизии покинул штольни, в которых он размещался после эвакуации на левый берег командного пункта управления НКВД: штольни не были достроены, из-за плохой вентиляции не хватало кислорода, люди задыхались, теряли сознание.

Генерал Родимцев приказал переместить штаб в большую водосточную трубу, также выходящую под волжскую кручу. Трубу спешно привели в порядок, оборудовали, и вроде бы получилось неплохо. В отличие от штолен здесь легче дышалось, но было сыро, многие начали кашлять. В той же трубе были медицинский пункт, где делали не только перевязки, но даже неотложные операции.

Ашихманов с утра посетил штаб дивизии и вместе с начальником особого отдела Борисом Михайловичем Симоновым обсудил совместные чекистские мероприятия.

Через несколько минут вошел лейтенант, адъютант начальника дивизионной разведки, и обратился к Ашихманову.

— Товарищ капитан, вас срочно просят спуститься вниз.

Сергея Никитича провели в землянку, плохо освещенную керосиновой лампой. На снарядных ящиках сидели женщина лет сорока, укутанная пуховой шалью, и молодая черноволосая девушка.

Это были Мария Ивановна Заворыкина и Маруся, только что возвратившиеся из-за линии фронта. Заворыкина доложила, что возле Красных казарм обнаружена батарея шестиствольных минометов; Маруся добавила: в трамвайном депо немцы организовали склад боеприпасов, в районе ликероводочного завода большое скопление военной техники…

Сергей Никитич поблагодарил женщин за ценные сведения, предложил им поехать в «Цыганскую зарю» и отдыхать, пообещав встретиться с ними.

Майор Симонов о полученных данных тут же информировал генерала Родимцева, и по его команде батарея гвардейских минометов произвела сокрушительный залп по обнаруженным объектам.

…Война застала Марию Ивановну Заворыкину в должности заместителя начальника политотдела совхоза «Красный Октябрь» Кайсацкого района. Первые месяцы она, как и все советские люди, верила, что фашисты будут быстро уничтожены. Но война затягивалась, и, когда немецко-фашистские захватчики приблизились к Сталинградской области, Заворыкина добилась через райком партии направления в партизанскую школу, но ее отчислили оттуда, и Мария Ивановна приехала в Сталинград, попросилась на прием к начальнику управления НКВД. Ее ввели в большой, светлый кабинет комиссара госбезопасности третьего ранга Воронина.

— Я слушаю вас, — проговорил Воронин, неохотно отрываясь от бумаг, он готовился к выступлению на пленуме областного комитета партии.

— Товарищ комиссар, я хочу бить фашистов! — твердо заявила посетительница.

Такая решительность понравилась Воронину, он вышел из-за стола, сел напротив Заворыкиной.

— А какие у вас данные для этого? — спросил комиссар, оглядывая худенькую женщину. «Сколько же ей лет? Судя по морщинам под глазами, за сорок», — подумал он.

— Данные? Во-первых, я коммунист! Во-вторых, хорошо знаю немецкий язык…

— Откуда?

— Росла вместе с немецкими детьми, научилась. Пошлите в тыл к фашистам!

— Вы где работаете?

Мария Ивановна назвала прежнее место работы и тоже стала разглядывать комиссара: белое, чистое лицо, доброе, залысины, холеные руки.

— А вы в райком партии не обращались по этому вопросу?

— Была, послали в партизанскую школу в Ленинск, а меня вытурили оттуда.

— Как это вытурили? За что?

— Говорят, здоровье слабое.

— А вы не согласны с этим? — спросил комиссар и еще раз придирчиво оглядел Заворыкину.

— Для того чтобы бить фашистов, здоровья хватит, а когда прикончим, тогда и вовсе не захочется помирать. Я не больная, товарищ комиссар, просто слабовата физически, но я выносливая… Мы с Марусей поклялись друг другу: если нас не пошлют, сами перейдем линию фронта.

— Нет, Мария Ивановна, так не годится: в подобных делах самодеятельность не приведет к добру… Хорошо, я поддержу вас, — сказал Воронин после минутного раздумья. — А не струсите?

— Я вижу, куда вы клоните: дескать, запугаю — откажутся. Боюсь или нет — это не имеет значения. Я хочу бить врагов, топчущих нашу родную землю.

— Кто такая Маруся?

— Она училась вместе со мною в партизанской школе, ее тоже исключили оттуда…

— Почему?

— Говорят, образования маловато. Мы же не собираемся учить фашистов политграмоте, мы будем бить их… Вон как Василий Иванович Чапаев, без всяких академий.

— Пример убедительный, ничего не скажешь, — Воронин улыбнулся. — Ну что ж, считайте, ваша просьба удовлетворена. Я сведу вас с хорошим человеком — все остальное будет зависеть от него и от вас.

— Спасибо, товарищ комиссар! А как с Марусей?

— Надежная девушка?

— Ручаюсь за нее, как за себя! Она сидит в приемной.

— Чего же не зашла вместе с вами?

— Постеснялась.

— Ишь ты!

Воронин вызвал лейтенанта госбезопасности Трушина и познакомил с Заворыкиной, а та свела Андрея Федоровича с Марусей.

Началась долгая и кропотливая подготовка: изучали азы топографии, немецкие танки, самолеты и орудия по подготовленному для этих целей фотоальбому и многое другое, что нужно знать разведчику.

Когда занятия подходили уже к концу, Мария Ивановна вдруг высказала недовольство.