В одном лице

— Меня бы это просто уничтожило, — галантно ответил Ричард Эббот. Даже сейчас они оба играли — я это понимал, — и передо мной были отнюдь не любители. Маме не пришлось бы им суфлировать; я не мог представить, чтобы кто-то из них забыл свою реплику или ошибся хоть в одном слове.

— Я обдумаю ваше предложение, и мы вернемся к этому разговору, — сказала Ричарду мисс Фрост. В прихожей, где на вешалке с длинным рядом крючков висел одинокий плащ — вероятно, принадлежавший библиотекарше, — было узкое, высокое, тускло освещенное зеркало. Мисс Фрост быстро оглядела свою прическу. — Я раздумываю, не отпустить ли волосы, — сказала она, словно обращаясь к своему отражению.

— Мне представляется, что у Гедды волосы должны быть подлиннее, — сказал Ричард.

— Вы так думаете? — спросила мисс Фрост, но ее улыбка снова была обращена ко мне. — Так вот ты какой, Уильям Дин, — неожиданно сказала она. — Вот вам и переходный возраст — только посмотрите на этого мальчика!

Кажется, я покраснел и отвернулся, крепко прижимая к сердцу три романа о взрослении.

Выбор мисс Фрост оказался удачным. Я прочел одну за другой «Тома Джонса», «Грозовой перевал» и «Джейн Эйр», таким образом сделавшись, к маминому удивлению, заядлым читателем. И вот чему научили меня эти романы: приключения не сводятся к морским путешествиям, хоть с пиратами, хоть без них. Можно испытать волнение, не уходя в научную фантастику или измышления о будущем; не обязательно читать вестерн или женский роман, чтобы перенестись в другой мир. В чтении, как и в писательстве, все, что нужно для полного погружения в сюжет, — правдоподобные, но сложные взаимоотношения. К чему еще, в конце концов, приводят влюбленности — особенно влюбленности в кого не следует?

— Ну, Билл, теперь нужно доставить тебя домой, и можешь приступать к чтению, — сказал Ричард Эббот тем теплым сентябрьским вечером и, повернувшись к мисс Фрост, стоявшей в фойе библиотеки, произнес скрипучим чужим голосом последнюю реплику асессора Бракка, обращенную к Гедде: — «Надеюсь, мы будем весело коротать время вдвоем!»

Той осенью нас ждали два месяца репетиций «Гедды Габлер», так что мне предстояло услышать эту реплику еще не раз, не говоря уж о последних словах Гедды, брошенных в ответ на нее. Гедда — мисс Фрост — уже покинула сцену, но из-за кулис, «ясно и громко», как требует ремарка, она отвечает: «Как вам не надеяться, асессор! Вам, единственному петуху…» Раздается выстрел, сообщает следующая ремарка.

Действительно ли я так люблю эту пьесу, или же я с ума по ней сходил, потому что ее оживили для меня Ричард Эббот и мисс Фрост? Да и дедушка Гарри был неподражаем в своей небольшой роли фрекен Юлиане, тетки Йоргана, — а тетя Мюриэл играла нервическую соратницу Эйлерта Левборга, фру Эльвстед.

— Вот это было представление, ничего не скажешь, — сказал Ричард Эббот, когда мы шли по тротуару Ривер-Стрит тем теплым сентябрьским вечером. Уже стемнело, издалека доносились раскаты грома, но соседские дворы опустели; детей и собак загнали внутрь, и Ричард вел меня домой.

— Какое еще представление? — спросил я.

— Я про мисс Фрост! — воскликнул Ричард. — Про ее игру! Какие тебе нужно прочесть книги, и все эти разговоры про влюбленности, и эти тяжкие раздумья, играть ли ей Нору или Гедду…

— Думаешь, она все это время играла? — спросил я. (Я снова ощутил потребность ее защитить, сам не зная почему.)

— Я так понимаю, она тебе понравилась, — сказал Ричард.

— Не то слово! — выпалил я.

— Могу понять, — кивнул он.

— А тебе разве не понравилась? — спросил я.

— Да, конечно, мне она нравится — и я думаю, из нее выйдет идеальная Гедда, — сказал Ричард.

— Если она согласится, — напомнил я.

— Согласится, конечно, согласится, — заявил Ричард. — Она меня просто дразнила.

— Дразнила, — повторил я, не совсем понимая, осуждает он мисс Фрост или нет. Я не был уверен, что она достаточно понравилась Ричарду.

— Билл, послушай меня, — сказал Ричард. — Пусть библиотекарша станет твоим лучшим другом. Если тебе понравятся книги, которые она выбрала, доверься ей. Библиотека, театр, любовь к пьесам и романам — все это может стать для тебя дверью в будущее. Да в твоем возрасте я практически жил в библиотеке! А теперь романы и пьесы — это моя жизнь.

От всего этого просто голова шла кругом. Трудно было представить, что бывают романы о влюбленностях — особенно о влюбленностях в кого не следует. Мало того, наш любительский театр будет ставить «Гедду Габлер» Ибсена с совершенно новым ведущим актером и со столпом сексуальной силы (и неудержимой свободы) в главной женской роли. Моя травмированная мать обзавелась «кавалером», как тетя Мюриэл и бабушка Виктория именовали Ричарда Эббота, а моей неуместной влюбленности в Ричарда нашлась замена. Теперь я был влюблен в библиотекаршу, которая по возрасту годилась мне в матери. Впрочем, сомнительное влечение к Ричарду Эбботу тоже не исчезло окончательно. Я чувствовал новую, незнакомую мне тягу к мисс Фрост — а тут еще и все это серьезное чтение, которое мне теперь предстояло.