В нашем квадрате тайфун

— Еще бы! Повторять не пришлось.

Ли Чен-цзы долго водил меня по цехам большого, опрятного, растущего завода. Я не стану описывать превосходные станки, тончайшую технологию обработки деталей. Я рассказал здесь только о том, что мне, этнографу, бросилось в глаза на предприятии, где хозяева Ли Чен-цзы и его друзья.

ШАНХАЙСКАЯ СТАРИНА

Обыкновенная улица Шанхая. Дома разной высоты, темно-серые, гладкостенные, деловитые, не ведающие излишеств рекламы. Звонки трамваев, набитых битком, звонки велорикш, везущих пассажиров и грузы. Велорикша с домиком на прицепе, оттуда выглядывают ребятишки. «До свиданья, папа и мама», — написано на домике. Дети едут в ясли.

Поворот, несколько шагов в сторону — и на вас пахнуло глубокой стариной. Легкая, устремленная ввысь многоярусная пагода, шесть карнизов один над другим. Углы их вздернуты и все вместе — словно стопка цветов венчиками вниз. Стебелек-шпиль завершает это ажурное сооружение, простоявшее каким-то чудом семнадцать столетий. Ремонтировалась пагода Лун-хуа только дважды: первый раз тысячу лет назад и второй— недавно, при народной власти.

В центре Шанхая, невдалеке от набережной, открывается еще один шедевр искусства — храм бога-хранителя города. Особенно хороша беседка, желтеющая посреди пруда. Здесь те же опрокинутые цветы, но их только два. Беседка двухэтажная, с верандами, а к ней протянут над водой чудесный, прямо-таки кружевной мостик.

Стоит осмотреть и берега пруда. Известняковые скалы обработаны резцом гениального мастера. Годы стирают детали отделки, но и сейчас можно различить диковинных зверей, рыб.

Улички вокруг храма — кусочек очень давнего Шанхая. Маленькие закусочные, лавочки, где можно купить живописное панно, веер, статуэтку из слоновой кости, ветхий фолиант.

В юности я собирал старинные книги и до сих пор прикасаюсь к пожелтевшим страницам с некоторым волнением.

Что здесь, на книжном лотке? Может быть, труды китайских ученых прошлого, создавших задолго до европейцев бумагу, компас, порох, фарфор. А те пахнущие плесенью чертежи — не изображение ли прибора Чжан Хэна, современника Птолемея? Впервые в мире прибор воспроизводил движение небесных светил, и с большой точностью!

А этот том в переплете из дерева? Вполне возможно, что это — «Искусство счета в девяти главах», труд, появившийся два тысячелетия назад, когда в Китае уже пользовались циркулем, угломером, таблицей умножения, успешно вычисляли длину окружности.

Увы, седой хозяин лавки говорит только по-китайски, а язык этих книг зашифрован иероглифами.

Приезжему следует еще побывать в храме Юйфосы. В нем — знаменитая фигура Будды, вырезанная из нефрита очень редкой разновидности, белого, с синеватым оттенком.

Встречи со стариной всегда неожиданны в Шанхае, в кипучем городе пристаней, фабричных труб, рабочих кварталов.

Поздно вечером я вернулся в зачарованную тишину отеля «Хэ-пин». Мои пальцы, казалось, еще хранили запах древних страниц, тронутых тлением. Вызывая в памяти лавку букиниста, я вновь, как всегда при виде иероглифов, чувствовал и любопытство и досадную беспомощность.

КСТАТИ ОБ ИЕРОГЛИФАХ

Мысль написать на эту тему появилась у меня еще в Японии. В вагоне электрички против меня сидел молодой японец и, никого не замечая, чертил пальцем в воздухе значки. Он зубрил иероглифы. У меня осталось ощущение противоречия — современный поезд, мчащийся со скоростью в сто сорок километров в час, и иероглифы, созданные тысячелетия назад.

В самых полных словарях — «50–60 тысяч иероглифов. Почему так много? Очень просто: иероглиф обозначал не звук, не слог, а понятие.

В наше время иероглифическая система устарела. Массы людей стремятся к знаниям, притом люди работающие, которым время Дорого. Оживляются связи между странами. Заменить иероглифы? Но каким образом?

В Корее еще в 1444 году был выработан другой алфавит. Комиссия ученых, созванная императором, предложила заменить иероглифы звуковым письмом. Вместо десятков тысяч знаков — всего 41. Это не совсем буквы в нашем смысле, ибо они обозначают не отдельные звуки, а слоги.

Правящие круги, однако, отстаивали иероглифы. Столетия шла борьба. Классический роман Ким Ман Чжона «Сон девяти облаков» был напечатан слоговыми знаками, и тем не менее этот алфавит вытесняли, пренебрежительно называли его «женским письмом», то есть упрощенным, низшим.

Сейчас 38-я параллель разделяет в Корее не только две социальных системы, но и две азбуки. Южная Корея пишет иероглифами, а в народно-демократической Корее принят слоговой алфавит.

И в Японии есть слоговые знаки. Они очень популярны в стране. Новую азбуку проходят в школе наряду с иероглифической. В печати они сочетаются. Слоговой значок изображает обычно грамматическое окончание слова.

По-другому решается проблема в Китае. Здесь переходят на звуковое письмо. Я увидел это воочию, как только ступил на шанхайскую улицу. Под узорами иероглифов — непременно строка букв. Так население приучается к новому алфавиту на основе латинского.