В начале всех миров

В этой песне, родная, о многом не говорят,
Но покуда еще фонари за окном горят,
Но покуда не спят ребята, и ты обрат —
Но
Не торопишься,
Руки кружкою
Грей и слушай.

Ее звали весною немного веков назад,
И семьи у нее было – пара сестриц и брат.
Говорили, она слыла ведьмой, я даже рад,
Не соврали почти —
Была феей,
Одной из лучших.

Но и с феей бывает – растратила весь заряд —
Колдовала без роздыху восемь ночей подряд,
Затупилась какая-то внутренняя игла
Или что там у нас на себе
Замыкает душу?

А я ей говорю: «Ну, поешь, ну давай, ну что же ты?
Ты же умная девочка, кушай, моя хорошая,
За маму, за папу, за Гете и юных Вертеров».
Я все еще ждал улыбки ее, наверное.
Я ей говорю: «Давай, соберись, ты выстоишь!
Я знаю, твое надежное счастье – истинно,
Послушай, опоры вовсе не обязательны,
Никто от тебя не требует доказательства,
Никто и не сомневается, что ты лучшая».
И, знаешь, она меня начинает слушаться.

И вот она расцветает и выпрямляется,
Летит высоко, легонько луны касается,
И звезды ей очарованно улыбаются.

Хороших тебе, добрых-красочных,
Спи,
Красавица.

Тропинка из лазурита

Нарисуй меня в новом альбоме, вот чистый лист,
Нарисуй много солнца, цветов и поющих птиц,
Белый домик за правым плечом и звенит-журчит там
Белогривая речка —
тропинка из лазурита
(Вместо дороги из желтого кирпича).

Нарисуй в моем доме собаку, зажженный очаг,
Над порогом подкова, у притолоки – свеча,
Из сирени и лавра венок под пологом спрятан,
В изголовье льняной кошель с имбирем и мятой,
Гости званы, желанны песни, открыта дверь,

Под окном бьет копытом, ждет, однорогий зверь,
В белой гриве сверкают льдом голубые перья,
Гамаюн в полнолуние сказками говорит,
О долине, куда тропинка из лазурита
Приведет,
Там чудес – не высказать! Посмотри!

Нарисуй меня здесь, пожалуйста.
Там – сотри.

Изольда