В меняющемся мире

Я обсудил ситуацию с моим помощником Анатолием Черняевым, который тогда был со мной в Крыму. Мне все больше казалось, что нам пытаются навязать чужую логику действий. Это противоречит всему тому, чему было положено начало в Женеве. А главное – противоречит ожиданиям людей. Рассуждая, я пришел к выводу: надо написать президенту совершенно другое письмо, чтобы он почувствовал мое беспокойство. Женевские переговоры по ядерным вооружениям практически в тупике, они превращаются в ширму, за которой ничего не происходит. Надо как можно скорее встретиться, чтобы обсудить ситуацию и дать новые импульсы. Это можно сделать, скажем, в Англии или Исландии.

Не откладывая, я позвонил Шеварднадзе, потом Громыко, Рыжкову, Лигачеву, высказал свои предложения. Все согласились с моим подходом. Было подготовлено и срочно отправлено письмо президенту США. Прошло какое-то время, и поступил ответ: Рейган согласился на встречу и выбрал Рейкьявик («на равном удалении от обеих наших стран»). Вошли в контакт с правительством Исландии, от которого получили положительный ответ. Последовало сообщение о новом советско-американском саммите, на сей раз в Рейкьявике.

Все произошло неожиданно быстро. Но договориться о встрече – это даже не полдела. Главное – приехать на встречу с предложениями, способными открыть путь к прорыву. И в то же время – буду откровенен – мне не хотелось создавать у Рональда Рейгана иллюзии, что ему остается только класть в карман наши уступки.

Началась работа по подготовке к Рейкьявику. Обсуждали нашу позицию на политбюро, давали задания «пятерке», создали специальную группу по подготовке к Рейкьявику – Шеварднадзе, Чебриков (тогда – председатель Комитета государственной безопасности), Зайков, маршал Ахромеев, Черняев. 8 октября после подробного обсуждения политбюро утвердило директивы советской делегации на переговорах с президентом США.

Главная идея была такая: упростить схему договоренности, предложить сократить на 50 процентов все компоненты триады стратегических вооружений. В том числе мы готовы были пойти на 50-процентное сокращение тяжелых ракет наземного базирования, которые США с самого начала рассматривали как «наиболее дестабилизирующие». Мы были готовы пойти и на нулевой вариант по ракетам средней и меньшей дальности – т. е. на ликвидацию всех ракет этих двух классов в Европе.

Но, само собой разумеется, прекращая гонку наступательных вооружений, мы исходили из того, что не должна начаться гонка вооружений в космосе, в области противоракетной обороны.

Сейчас не все помнят, что встреча в Рейкьявике чуть не сорвалась из-за очередного «шпионского скандала», который спровоцировала американская сторона. А поворот был драматичный.

Кому-то очень не хотелось, чтобы руководители СССР и США встретились и нашли выход из переговорного тупика. Несколько дней в Нью-Йорке, где на сессии Генеральной Ассамблеи ООН находился Шеварднадзе, между ним и Шульцем шли переговоры. Иногда даже казалось, что всё, уперлись в стенку. Но в конце концов развязали этот узел, вышли из положения так, чтобы никто не «потерял лицо».

Саммит в Рейкьявике. Провал или прорыв?

Мы прибыли в Исландию во второй половине дня 10 октября 1986 года. Что видели из окна автомобиля? Никакой растительности, сплошные валуны, камни. Через каждые 30 минут – дождь. Все время ходят тучи: солнце открылось, закрылось, дождь прошел, и его уже нет. Рейкьявик в русском переводе означает что-то вроде «дымного места». Он действительно будто в дыму, в тумане. Однако то, что видится как дым, на самом деле – пары гейзеров.

На другой день состоялась первая встреча. Наверное, наши протокольные службы в чем-то недоработали – исландские хозяева думали, что переговоры будут проходить в предельно узком составе, и выделили для них небольшое здание – Хёфди-хаус – на берегу океана. Я через двадцать лет ездил в Рейкьявик и снова увидел его. Дом симпатичный, но маловат, и нашим делегациям было тесно. Мы с президентом начали разговор в небольшой комнате, другие члены делегации ждали рядом – кто в соседних комнатах, кто в холле, а кто-то даже на лестнице.

В беседе один на один я сказал Рональду Рейгану, что мы оценили его согласие на предложение о встрече. Президент в ответ подчеркнул, что рассматривает нашу встречу не как конечный путь, а как промежуточную станцию на пути в Вашингтон (и я, конечно, помнил, что год назад в Женеве принял его приглашение о визите в США).

Довольно быстро, как только пришло время излагать наши конкретные предложения, мне стало ясно, что Рейгану, хотя он и был вооружен набором карточек с тезисами для беседы, потребуется помощь госсекретаря Шульца. Предложил пригласить наших министров, Рейган охотно согласился, и к нам присоединились Шеварднадзе и Шульц.