В меняющемся мире

«По первому и второму пункту нашей платформы – по стратегическому оружию и РСД – удалось достигнуть понимания. Уже одним этим был приобретен огромный опыт. Мы понимали трудности президента, понимали, что он не свободен в своих решениях. И не делали трагедии из того, что проблема ПРО не позволила Рейкьявику стать полным успехом. Мы считали: пусть президент обдумает все, что произошло, пусть посоветуется с конгрессом. И, может быть, понадобится еще одна попытка, чтобы перешагнуть то, что нас еще разделяет. Мы можем подождать. И не снимаем наших предложений, привезенных в Рейкьявик.

Не надо впадать в отчаяние. Рейкьявик вывел нас на важнейший этап понимания того, где мы находимся. Все увидели, что договоренность возможна. Из Рейкьявика мы сделали вывод, что еще больше возросла необходимость диалога».

На Рейгана действительно давили. Его заявления о стремлении к миру без ядерного оружия, готовность в качестве первого шага пойти на радикальное сокращение стратегического оружия, вывести и ликвидировать «евроракеты» – все это многих и в США, и в Европе испугало. Забила тревогу Маргарет Тэтчер, для которой ядерное оружие было чуть ли не «символом веры». В своей собственной Республиканской партии и среди окружения президента Рейган далеко не у всех встречал понимание. Пошли разговоры о том, что «ничего такого президент не говорил». Нам пришлось опубликовать в печати фрагмент записи беседы:

«Рейган: Я хочу спросить: имеем ли мы в виду – а я думаю, что это было бы очень хорошо, – что к исходу двух пятилетних периодов будут ликвидированы все ядерные взрывные устройства, включая бомбы, средства поля боя, крылатые ракеты, вооружения подводных лодок, средства промежуточной дальности и т. д.?

Горбачев: Да, мы можем так и сказать, перечислить все эти вооружения».

О том, какой «вой» поднялся в США по этому поводу, рассказал Эдуарду Шеварднадзе на встрече в Вене государственный секретарь Шульц.

И переговоры вновь застопорились. Нужен был шаг, который позволил бы их разблокировать, вернуться на путь Женевы и Рейкьявика. После тщательной проработки пришли к выводу, что этому послужит «развязывание» пакета, заявленного в Рейкьявике.

Развязываем «пакет»

Вопрос о пакете – т. е. можно ли пойти на отдельное решение по ракетам средней и меньшей дальности или следует настаивать на необходимости комплексного решения по стратегическим наступательным вооружениям, противоракетной обороне и ракетам средней дальности – обсуждался еще при подготовке позиции для Рейкьявика. Политбюро оставило за мной право принять решение по этому вопросу в зависимости от хода переговоров. Тогда я решил, что надо идти по более жесткому варианту – всё в пакете. Теперь, обсудив вопрос на Политбюро, мы решили этот пакет развязать. Я объявил об этом 1 марта 1987 года в выступлении по телевидению. Подтверждая приверженность СССР делу разоружения, мы выделили проблему средних ракет в Европе из общего контекста ядерных вооружений.

В этом была и военно-политическая, и переговорная логика. Во-первых, непосредственная взаимосвязь существует прежде всего между стратегическими наступательными вооружениями и противоракетной обороной, средние ракеты имеют скорее «вспомогательное» значение. Во-вторых, открывая путь к отдельной договоренности на основе предложенного Рейганом нулевого варианта, мы делали шаг навстречу американскому президенту, облегчали его внутриполитическую позицию.

Договорились, что в Москву приедет Джордж Шульц. Цель – придать динамику переговорам, выработать «формулу» моего визита в Вашингтон. Мы развязали пакет, но это не значило, что вопросы СНВ и ПРО можно отложить в долгий ящик. Хотелось поговорить с госсекретарем и о более широкой повестке дня – как нам с Америкой жить дальше в мире. Шульц казался мне человеком, который готов обсуждать вопросы такого масштаба.

Накануне приезда госсекретаря разразился новый скандал. В американскую печать были вброшены утечки о подслушивающих устройствах в строящемся здании посольства США в Москве. Шум подняли невероятный. Можно было подумать, что американцы – «красные девицы», которые разведку не ведут, агентов не вербуют, никого не подслушивают. Зачем это было раздуто, нам было ясно: отравить атмосферу перед важными переговорами, изменить их содержание, заодно поставить в неловкое положение самого Шульца – дескать, куда он едет, с кем разговаривает.

Два дня Шульц и его делегация вели переговоры с Шеварднадзе, Добрыниным, Ахромеевым. Дело шло туго, кое-какие сдвиги наметились только по средним ракетам, остальные темы «зависли».