В ловушке

Все проходит, и это тоже пройдет. Александра зашла в свой кабинет, коты потянулись за ней следом и привычно расположились рядом. Один на документах, другая на клавиатуре. Помощники, как же без них. Александра выглянула в коридор, попросила принести чай на травах и села разбираться с чеками, кредитками, платежами.

Нужно закупить маски и материалы для обертывания, а еще…

Часа через два она покончила с самыми срочными делами, еще через час вообще со всеми делами, но уходить было рано. На пять назначена встреча с арендодателем. Этот проходимец, кажется, понял, что дела у спа-салона идут очень даже неплохо, и наверняка захочет опять поднять арендную плату. Александра усмехнулась. Она с точностью до минуты могла предсказать, как все это будет происходить. Приземистый краснолицый толстяк явится не сразу, опоздает на несколько минут. Потом, отдуваясь и ссылаясь на дела, ввалится в ее кабинет, плюхнется в кресло и начнет ходить вокруг да около. Вести разговоры «про жизнь», то есть жаловаться на все подряд: на погоду, цены, многочисленных прожорливых родственников, опять на цены. Выпьет несколько чашек чая, вытирая пот со лба, и начнет подбираться к самому главному. Потом внезапно оглушит несусветной ценой, уверяя, что только она сможет спасти его от разорения, иначе он, несчастный добряк, владелец здания, пойдет по миру или начнет голодать. Кстати, учитывая внушительную округлость живота, последнее ему бы не повредило. Так что Александра готовилась торговаться до последнего.

А пока она решила ответить на пару писем старым приятелям. Но только успела открыть почту, как в назойливой новостной ленте мелькнуло знакомое имя… Глаза невольно пробежали по строчкам, Александра похолодела, подалась вперед и еще раз перечитала небольшое сообщение: «Константин Рязанцев, сын и наследник состояния Павла Соболевского, доставлен в больницу с огнестрельным ранением. Правоохранительные органы не дают никаких комментариев. Состояние Рязанцева оценивается как тяжелое».

– …Тяжелое… – прошептала она помертвевшими губами, – тяжелое… Мария! – вместо крика из горла вырвался лишь невнятный клекот.

Словно очнувшись, Александра выскочила из своего кабинета и позвала:

– Мария!

Та выглянула из соседнего кабинета и вопросительно приподняла брови.

– Присмотри за котами и за всем тут, – сказала Александра. – Мне срочно нужно улетать в Россию.

– Но как же… Скоро же придет чертов Матиас, жадная сволочь, ничего святого нет у человека!

Александра лишь махнула рукой:

– Попробуй отбиться. Не получится – наплевать. Соглашайся на все.

Мария шагнула в коридор, обеспокоенно присмотрелась и ахнула:

– Да на тебе лица нет! Что-то серьезное?

– Пока не знаю, – машинально ответила Александра. Она уже заказывала билет.

Глава 10

Родина встретила холодом и по-осеннему промозглым ветром. Его порывы злобно трепали полы шубы, забирались под ее подол, стылыми пальцами касались покрывшейся мурашками кожи. Александра куталась и все равно дрожала. А ведь когда-то в такую же точно погоду спокойно рассекала в куртке нараспашку. Отвыкла. Разнежилась под теплым островным солнышком. Впрочем, возможно, ее так колотило вовсе не от холода…

Едва войдя в зал аэропорта, она достала телефон и трясущимися пальцами набрала номер Бориса Львовича.

Гудок…. Еще гудок…

Сердце стучало как ненормальное, от липкого страха сводило живот. Вдруг она опоздала? Вдруг все кончено, и Константин… Нет! Такого не может быть! Только не Константин! В статье писали «тяжелое состояние». А тяжелое – это не безнадежное. Он не умрет. Он не может умереть. Не имеет права!

За несколько бесконечных секунд Александра прошла все круги ада, мечась между ужасом, отчаянием и надеждой. И лишь когда услышала спокойное невозмутимое «Алле» Бориса Львовича, наконец выдохнула, осознав, что все это время почти не дышала.

Получив нужный адрес, Александра быстро скомкала разговор, выскочила из теплого зала аэропорта и, схватив первое попавшееся такси, помчалась к больнице.

Пробки. Пробки.

Чертовы пробки. Казалось, она никогда не доедет.

Словно город наполнен смолой, и она увязла.

Наконец, такси вильнуло к кромке тротуара и остановилось. Александра вылетела из машины, оставив купюры.

Девять ступенек широкого крыльца, два мощных охранника по обе стороны от двери. Глаза цепкие, просканировали с головы до ног, уставились вдаль. Пахнуло теплом холла. Там еще один охранник между лестницей наверх и небольшим столом. За столом – девушка в форме. Такой кипенно-белой, что глаза режет.

– Вы ему кто?

– Сестра.

Сейчас это слово почти не раздражает, не вызывает глухого протеста где-то глубоко внутри. Оно – словно пропуск. Девушка слишком долго возится, записывая посетительницу в большой журнал. Белое пятно шевелится перед глазами, расплывается.

– Он совсем плох? – вырвалось из перехваченного спазмом горла будто само по себе, отдельно от Александры.

Нашла, кого спрашивать. Медсестре-то откуда знать? Она же не врач. А в больнице сотни пациентов. Но та неожиданно улыбнулась:

– Уже лучше, хотя, конечно, он все еще слаб. Но врачи говорят, опасности для жизни больше нет.