В лабиринтах судьбы

«Пырнул себя преднамеренно или напоролся на острый камень?» – пытался разгадать ребус командир группы.

– Тварь трусливая! – выругался он и обернулся. Позади него стояло несколько бойцов во главе с Москаленко.

– Чего припёрлись? – ругнулся на них Жигарёв.

– Погрузка закончена, товарищ старший лейтенант, лётчики матерятся. Говорят, пора сваливать.

– Идём, – коротко бросил Сергей и заспешил к вертолётам. Он и Неразов разместились в разных вертолётах. Но Жигарёв, уловив момент, не удержался и выпалил замполиту:

– Видел я, Толя, твою позицию. Она просто усыпана вокруг кучами стреляных гильз. Откуда только у тебя оказалось столько патронов? Да и снаряды легли один к одному. Я просто поражён, как ты ещё живым остался, сволочь…

– За свои слова ответишь! – обиженным щенком взвизгнул Неразов. – И пожалеешь не раз.

– Не пугай, Толя, не боюсь я тебя.

Жигарёв шагнул мимо замполита, смачно сплюнув в его сторону накатившейся слюной.

При возвращении на базу Неразов не стал терять времени. Он забежал в медсанчасть мотострелков, и пока сестры делали ему перевязку, успел наговорить об операции в ущелье с три короба, выставляя себя главным героем. Потом, пользуясь тем, что Сергей Жигарёв освободился не скоро, первым доложил ротному о прошедшем бое. Не умолчал и о рукоприкладстве Жигарёва, чем вызвал большое недовольство Оборина. Когда же Жигарёв пришёл на доклад, ротный уже всё знал, правда, в искажённом виде. Но капитан Оборин был прирождённым психологом, умеющим повести дело так, чтобы никого не обидеть или, по крайней мере, свести конфликт до минимума. Здесь же был не просто конфликт, а настоящая уголовщина. Он решил не торопиться с выводами и вникнуть в суть происшедшего.

– Докладывай, – буркнул он недовольно Жигарёву. – И поподробнее, пожалуйста.

Сергей сразу догадался обо всём.

Выслушав неторопливую речь Сергея, ротный внимательно взглянул тому в глаза.

– Ты полагаешь, что победителей не судят?

Жигарёв не хотел, чтобы командир усомнился в его правдивости и сказал:

– Я всё делал так, как того требовала обстановка и моя совесть. Не веришь – спроси солдат, они всё видели.

– Заручился свидетелями? Но они не помогут тебе. Ты нарушил много инструкций и законов, и будешь отвечать перед судом.

– Перед судом?! За что?! – не веря своим ушам, удивился Жигарёв. – Не ослышался ли я, товарищ капитан? Меня слегка контузило, потому, видно, и звенит в ушах.

– Жигарёв, мать твою! Неужели ты действительно не понимаешь, во что вляпался?

– Разъясни, если у тебя есть какие-то непонятки.

Выражение лица Оборина сразу сменилось, приняло более миролюбивый вид. Он понял, каким надо быть идиотом, чтобы не поддержать этого офицера, и встать на защиту замполита.

– Скажи, Серёга, когда ты совершал что-нибудь из ряда вон, ты отдавал себе отчёт?

– В смысле самооценки?

– Да.

– Бой был тяжёлый, промахи в нём очевидны, не отрицаю. Но никаких противоправных действий я не совершал.

Оборин посмотрел на Жигарёва с большим удивлением.

– Неужели ты и вправду такой наивный? Или только прикидываешься?

– Не морочь мне голову, командир. Давай, по существу. В чём моя вина? – Никогда ещё Сергей не разговаривал с ротным таким тоном.

– Хорошо, поделюсь с тобой некоторыми соображениями. Сделаем совместную разборку твоего ястребиного полёта, – как-то мрачно пошутил Оборин.

– Я не летал, а ползал на брюхе, – с ехидством поправил ротного Жигарёв.

– Неважно, что ты в горах делал – летал или ползал, – капитан глубоко вздохнул и потёр ладонью лоб, – всё равно твоё дело осложняется мордобоем, старлей. Вначале ты оскорбляешь старшего по должности – своего непосредственного командира, и допускаешь самоуправство. Затем ввязываешься в бой с превосходящими силами противника и только чудом одерживаешь над ним победу.

– Но ты же сам… – начал было Жигарёв, но ротный не дал ему договорить.

– Выслушай и не перебивай. Да, чудом, ты не ослышался. Выиграл бой ценой неоправданных потерь. Два человека убиты и пятеро раненых. Двое из них – тяжёлые. Дай бог, если выживут. А если бы «духи» обошли тебя и свалили со склона? Тогда что? Расстрел? Плен?

– У нас в посёлке так говорят: если бы, да кабы, не выросли б грибы, – съёрничал Сергей. – Караван-то, всё-таки, уничтожен. И трофеев полно, как никогда. А то, о чём тебе настучал уважаемый замполит, – чушь собачья.

– Согласен. Неразов многое присочинил. Но факты остаются фактами.

– Какие?

– Опять за рыбу деньги. На караван напал, не оценив силёнок? Раз! – Ротный принялся загибать пальцы. – Замполита оскорбил? Два. Публично обвинил его в трусости? Три. Избил? Четыре.

– Постой, командир. Что-то ты много пальцев назагибал. Если бы я не принял бой и пропустил караван, чтобы со мной сделали особисты?

– Завели дело по закону военного времени.

– Точно.

– Но ты, в таком случае, исполнил бы приказ старшего по должности офицера, сохранил бы людей.

– На время операции он находился в моём непосредственном подчинении. Ещё неизвестно, куда загнули бы мой хвост особисты.

– Допустим.