– И где наш парторг? – спросил Жигарёв, ожидая услышать от ефрейтора, что Неразов цел и невредим и ведёт бой вместе со всеми на правом склоне горы.
– Не нашёл я его, товарищ старший лейтенант, – прозвучало в ответ.
– То есть, как это… не нашёл?
– Что хотите, то и думайте, только не нашёл я его. Всю гору на брюхе исползал, но замполита не обнаружил. И никто его не видел.
– Та-ак, – растерянно протянул Жигарёв.
«Неужели ранен наш парторг и его утащили «духи?» – первое, о чём подумал он. Думать о чём-нибудь ещё не дали моджахеды. Они вновь полезли на гору. Сергей посмотрел в бинокль, внимательно изучил обстановку. Сквозь зелёное свечение прибора он заметил на левом фланге шесть афганцев. Они скрытно заходили в тыл гранатомётчикам. Словно читая мысли командира, подполз пулемётчик Абдуллаев. Он менял позицию.
– Быстро на левый фланг, там шесть «духов» опять полезли в гору.
Неразговорчивый здоровяк не сказал в ответ привычное «Есть!» Он молча вскочил, и тяжёлыми витиеватыми перебежками бросился наперерез моджахедам. Очень скоро из-за валуна, где занял новую позицию пулемётчик, раздался голос его «машинки». «Духи», расстрелянные почти в упор, остались лежать на склоне.
Бой был очень тяжёлым и длился до самого рассвета. «Вертушки» с группой подмоги так и не прилетели. Жигарёв рассудил это по-своему, полагая, что группу Тихого задержали преднамеренно. Он не стал выходить на связь с Обориным до того момента, пока не почувствовал: в стычке с душманами наступил коренной перелом, перевес сил на стороне разведчиков. Победу над противником уловили и все остальные.
«Духи» прекратили перестрелку, затихли и чего-то выжидали. По всей вероятности, они искали пути отхода. Жигарёв в бинокль постоянно отслеживал любые их передвижения. Когда они попытались скрытно спуститься в сухое русло реки и уйти по нему, бросив машины и имущество на дороге, Сергей зарядил подствольник и, прицелившись в сгрудившихся людей, выстрелил. Граната разорвалась точно в центре. Стало удивительно тихо. Жигарёв подождал минут десять и отправил к машинам группу досмотра.
Вдруг откуда ни возьмись, появился замполит.
– Ловко мы их завалили! – радостно воскликнул Неразов и осёкся под тяжёлым взглядом Жигарёва.
– Молодцы бойцы! – быстро сориентировался замполит, поняв, что сболтнул лишнее. – Геройски дрались, продолжил он, но уже менее восторженно. – И каждый достоин награды.
– Они-то достойны, а вот ты где был? – спросил Жигарёв замполита шёпотом.
– Дык, я что? Обиделся на тебя и ушёл наверх. Решил не мешать. Занял, так сказать, отдельную позицию.
– И с кем ты там воевал? – едва сдерживая себя, чтобы не врезать Неразову по физиономии, гневно процедил Жигарёв.
– Обвиняешь меня в трусости?!
– Ты предал группу, а обвинять тебя будет военный прокурор, – уже не таясь от солдат, громко проговорил Сергей.
– Я был под артобстрелом и даже ранен! Снаряды рвались вокруг меня, и я вынужден был вгрызаться в камни! Как ты смеешь так разговаривать… с командиром!
«Главное – не дать ему обвинять меня при солдатах», – пронеслось в голове Неразова. Для него не составило труда понять, чем может закончиться его смиренность. И замполит возмущённо верещал:
– Я отвлёк на себя безоткатки моджахедов. Принял, так сказать, огонь на себя! Что было бы с группой, если бы «духи» стреляли по вам? Не догадываешься?! Мне просто повезло, что остался жив, хотя утюжили – головы не поднять!
И тут Жигарёв не сдержался. Он слегка ткнул ладонью в нос замполита, снизу в верх, а когда тот зажал обеими ладонями хлестнувшую кровь – ударил коленкой в пах. Неразов осел на землю, тупо соображая, что больнее – разбитый нос или мужское достоинство, и какое место следует зажимать в первую очередь, так рук у него оказалось недостаточно.
– Я не больно, Толя, так, слегка, чтобы ты не претендовал на Звезду Героя. Извини, командир, мне пора считать трофеи.
Группа досмотра подала сигнал: «Всё чисто. Можно приступать к работе».
Жигарёв сбежал вниз к машинам. Трофеи оказались весомы. Кузова двух «Симургов» были полны оружия и боеприпасов. В третьей машине в плотных мешках лежали наркотики.
– …твою мать! – громко выругался он, не зная, что с ними делать.
Не желая впутывать в это дело никого, Жигарёв, немного поколебавшись, решил взорвать машину и сжечь весь дурман, и сделал это лично.
Когда появились вертолёты, «Симург» уже догорал. Сергей в тот момент не мог знать, для кого предназначалась смертельная отрава. Не знал и беглый вор с погонялом Баклан, кто же в действительности лишил его крупной партии наркотиков.
Взорвав машину, Жигарёв не поленился и поднялся на вершину горы. Им двигало любопытство: куда попали снаряды афганских орудий, и где была «отдельная» позиция труса Неразова. Сергей бегло глянул по сторонам и нервно улыбнулся. «Позиция» замполита представляла собой узкую щель в скале. В ней можно было только отсидеться, да и то, не поворачиваясь. Снаряды рвались далеко от норы замполита. Даже если бы Неразов был вне укрытия, вероятность ранения была исключена.