В крови

Très joli, вот этот, словно ангел. Играй с ним сколько хочешь, но ничего не клади ему в рот. Мальчик кусается.

Словно ангел, ах, малыш, который даже не начал скрывать это.

Мужчина гладит волосы Данте, черный локон скручивается вокруг его пальца. Ублюдка зовут Эдди. Он посещал Данте в подвале множество раз. В этот раз он принес подарок — пачку комиксов. Данте хочет, чтобы он закончил и ушел, чтобы он мог посмотреть комиксы и попрактиковать свое чтение. А позже поделиться ими с Хлоей.

В этот раз Эдди нежен и полон осторожных поцелуев. От некоторых вещей Данте получает удовольствие, такое, отчего закрывает глаза и втягивает воздух. О да, получает удовольствие, но он все еще ненавидит Эдди и всех тех, кто шумно спускается вниз по этим чертовым ступеням подвала.

Как ты думаешь, ты смог бы меня полюбить?

Нет.

Если бы Папа снял твои наручники, тогда бы смог полюбить меня?

Нет. Тогда бы я тебя убил.

Когда ублюдок Эдди уходит, то забирает комиксы с собой. И Папа, злой как черт, спускается по лестнице.

Мир утекал. Время утекало.

И Данте чувствовал, как падает, падает, падает.

Глава 38 До конца моей жизни, до конца твоей жизни

Дамаск, Орегон

25 марта

Приступ кончился.

Данте неподвижно лежал на полу, глаза закрыты, дыхание неровное. Пот стекал по вискам, кровь струилась изо рта и носа. Хэзер стояла на коленях рядом с ним и яростно моргала до тех пор, пока зрение не прояснилось. Ее руки дрожали, когда она откинула волосы с его лица.

— Ты убиваешь его, — горло сжалось так, что ей стало трудно говорить. Она перевела взгляд на Афину-Аида. — Он не вспомнит этого. Для всех, кого вы знаете, ваш отец запрограммировал гарантию-самоуничтожение в мозгу Данте.

— Самоуничтожение, — размышляла Афина-Аид. Она склонила голову.

— Может быть, ты права. Я хотела, чтобы он знал, почему убивает отца, но, может быть, это не имеет значения.

— Я думала, что Данте должен был исцелить тебя.

— Исцелить меня? — Афина-Аида улыбнулась. — Нет.

— Но твой брат сказал…

— Что я сказал? — спросил Лайонс.

Он вошел в комнату с перекинутым через плечо телом. Кроссовки, связанные лодыжки, черные джинсы и черный свитер, руки в наручниках за спиной, худые, но округлые бедра, — это была женщина.

— Что ты хотел, чтобы Данте исцелил твою сестру, — ответила Хэзер.

— Мне не нужно исцеление, — сказала Афина-Аид. — Я та, кем должна быть.

Мрачное отчаяние промелькнуло на лице Лайонса.

— Конечно, но Данте может сделать так, что тебе больше никогда не понадобятся лекарства. Ты сможешь спать.

— Нам не нужно будет спать, когда мы будем едины — Сокрушитель, Советник и Создатель.

— Ты знаешь, как мы объединимся?

Ожил шепот ветра:

— Святаятроицадантесделаетнасединымисвятаятроица…

Стрельнув в Хэзер яростным взглядом, Лайонс бросил женщину, которую нес, на диван. Она приземлилась набок, темные волосы рассыпались по ее лицу. Рот был заклеен клейкой лентой. Она находилась в сознании и спокойно переводила взгляд от Хэзер к Данте. Узнавание сверкнуло в ее карих глазах.

Она знает, кто мы такие, или, как минимум, кто такой Данте.

Она также казалась очень спокойной и собранной для связанной женщины с заткнутым ртом, которую собирались отдать созданию ночи. Хэзер было интересно, кто она и как оказалась на диване Лайонса.

— Твой отец хотел знать, поставил ли Данте под угрозу твою человечность, — сказал Лайонс, его взгляд остановился на Хэзер. — Спорим, что он без колебаний сдаст тебя ТО, если поверит, что Данте это сделал.

Хэзер выдержала его взгляд.

— Это лучшее, что ты можешь сделать?

Челюсть Лайонса дрогнула.

— Просто разогреваюсь. — Пошарив в кармане джинсов, он вынул перочинный нож. Раскрыл лезвие. — Когда-нибудь видела, как твой парень питается?

Холодок коснулся сердца Хэзер. Она вспомнила тело Родригеза, распростертое на полу его кабинета. Вспомнила, как Данте разорвал Этьена на скотобойне в Новом Орлеане. Вспомнила терпкий запах пролитой крови.