В книжной лавке, у которой нет названия (СИ)

Пока художник пошел руководить и организовывать спасательные работы, Мариус взлохматил себе волосы и сказал:

- Судя по всему, друзья, максимум, что мы сможем сделать в этой ситуации — это выиграть немного времени. Или взять кредит, если такое возможно. Чтобы не платить целую сумму штрафа сразу.

- Иначе они заберут Лавку? — хмуро спросил Люсьен.

Комбеферр кивнул, сняв с себя очки. Он начал протирать стекла краем рубашки.

- Они нарушили административное и налоговое право, ты понимаешь, что за это

придётся нести ответственность.

Анжольрас замолчал, задумавшись. Он медленно повернулся на стуле и засмотрелся, как Эпонина и Жоли подметали полы, Фейи расставлял книги, которые подавал ему Баорель, а Жеан и Мюзикетта склонились над бедным Льюисом. Прувер время от времени выкрикивал, Доктор, мы теряем его, пока Кетта аккуратно пересаживала кактус в новую чашку.

- У меня есть сбережения, — произнес Люсьен. — Это не покроет весь штраф, но все же.

Грантер замахнулся скрученным в трубочку журналом с репродукциями картин Лувра и дал подзатыльник Курфейраку, который больше под ногами крутился и ни черта полезного не делал.

- И у меня, — спокойно ответил Комбеферр. — С миру по нитке, Люсьен. Мы не бросим их.

- Мой дед оставил неплохое состояние, — сказал Мариус. — Я…

Последнюю фразу услышал Эр, который как раз вернулся к ним, стаскивая с головы самодельную гирлянду, которую успел на него накинуть Курфейрак.

- Состояние твоего деда, Понмерси, уйдет на свадьбу с Козеттой. Ради бога, мужик, купи ей кольцо, не жалей денег, — Грантер, поморщившись, аккуратно сел на стул и попытался медленно сжать и разжать пальцы на больной руке. — Лавка — всего лишь квартира, которая трещит по швам, пусть забирают её. Мы с Жеаном и Пониной устроимся на нормальную работу, сколько можно дурака валять? Выкручивались и не из такого дерьма. Например, когда-то мы отравились дорогущими улитками из ресторана, где работал знакомый Прувера. Думаю, это было подстроено, мы были должны ему денег, — задумчиво пробормотал Грантер.

- Отравление едой хуже чем тот факт, что могут отобрать ваш дом? — уточнил Анжольрас.

Грантер криво усмехнулся:

- Ты сам это место называл свалкой, Анжольрас.

Филипп наблюдал за ними, едва заметно улыбаясь.

- Я извинился! — тут же вспыхнул Анжольрас. — Я извинился, и я никогда серьезно не считал Лавку свалкой!

Грантер подпер здоровой рукой щёку и просто рассматривал негодующего Анжольраса.

- Знаешь, Ферр, видеть, как Люсьен признает, что он не прав, а потом слушать его извинения раз за разом — это лечит по-круче всех антибиотиков, — беззлобно смеясь, протянул Грантер.

Щёки Анжольраса заалели, и он изо всех сил постарался максимально презрительно фыркнуть.

Под вечер к ним заглянул Джулиан Хертберт. На улице лил дождь, стало противно, сыро и холодно, а Хертберт полностью пропитался осенью. Он крепко обнял Грантера и что-то тихо начал говорить ему на ухо. Эммануэль внимательно слушал его и кивал время от времени.

- У меня суд на носу, Джулиан, можно обойтись без презентации? — спросил Эр. — Я все понимаю, мадам Эллен меня ценит, но, — художник беспомощно окинул взглядом помещение книжной лавки. — Это сейчас важнее для них. Для меня.

Эпонина подошла к нему, скрестив руки на груди. Грантер тут же почувствовал себя виноватым в чем угодно. К слову, Хертберт тоже.

- Да, любовь моя? — невинным тоном поинтересовался Эр.

- Ты опять отлыниваешь от презентации, — даже не спрашивая, утвердительно сказала она. — Признай, что ты боишься выступать перед людьми.

От такого бестолкового заявления Эммануэль поморщился.

- Эп, ты как никто другая знаешь…

Тенардье пригрозила ему пальцем:

- Не вздумай мне тут Эпкать, Эммануэль Грантер. В своей жизни ты лучше всего умеешь делать две вещи — рисовать и, — она неоднозначно махнула рукой в сторону Анжольраса, — так что ты пойдешь на эту чертовую презентацию, ты найдешь себе менеджера и станешь успешным художником, каким всегда и должен был быть, ты меня понял? В суде от тебя, чёрт тебя дери, толку мало. Что ты там сделаешь, поворчишь на них? Историю за бокальчиком винишка расскажешь? Как мы надували налоговую на протяжении двух с половиной лет, том первый, иллюстратор — Э. Грантер. Прувер пойдет, потому что квартира записана на вас обоих, Филипп пойдет, и даже Мариус, — тут Курфейрак хихикнул, услышав «даже», — но не ты, потому что хоть раз в жизни ты должен доделать то, что нравится тебе, что приносит тебе удовольствие, ты понял меня?

В Лавке повисла странная тишина. Хертберт с интересом смотрел на побелевшее лицо Грантера, Ферр с восхищением наблюдал за Эпониной, Курфейрак и Баорель давились смехом, Мюзикетта, вся перепачканная землей, улыбалась, Прувер беззаботно болтал ногами, сидя на столе. Анжольрас не смотрел на Грантера. Он низко опустил голову, стараясь избегать чьих-либо взглядов.

- Я… - начал было Грантер, но Эпонина зарычала на него. — Хорошо, есть, сэр, то есть мэм, я все понял, не бей только, я и без этого инвалид, — запротестовал Грантер.