— Есть книги, которые числятся в списках запрещённых. А это замечательные книги! Их нам необходимо знать. Сама понимаешь, в читальном зале о таких книгах не поговоришь. Потом... Ведь литературное произведение даёт возможность, оттолкнувшись от него, порассуждать о многом.
— О чём, например? — Девушка остановилась и теперь прямо, внимательно смотрит на Григория.
Они совсем одни на улице. Мартовский снег летит навстречу сплошным потоком.
— Например? — Каминский тоже открыто, не отводя взгляда, смотрит в глаза Татьяны. — Например, о революции, о положении рабочих на минских заводах, о последних событиях в Московском университете, когда студенты освистали реакционных профессоров и отказались слушать их лекции!
— Что же ты предлагаешь? — тихо спрашивает Таня, оглянувшись по сторонам.
— Да ничего особенного! — смеётся Каминский. — Ничего противозаконного. Давай организуем свой литературный кружок. Легальный. Законом это не возбраняется. Будем собираться и говорить о книгах... — Он помедлил. — И о жизни.
— Это замечательно, Гриша! — Татьяна хлопает в ладоши. — Какой ты молодец! Как здорово придумал!
— Только необходимо решить два вопроса. Во-первых, на занятия кружка должны приходить люди, которым мы доверяем. Наши люди. Я приведу гимназистов из старших классов, ты их всех знаешь. Ты — из своей гимназии. Очень важно, чтобы в нашем кружке занимались молодые, работницы со швейной фабрики...
— Там есть замечательные девушки! — нетерпеливо перебивает Татьяна Гурвич. — Да ты их многих знаешь, они ходят в библиотеку. Аня Прайс, Зина Зигайло, Катенька Ширмакова... Погоди! — останавливает себя Таня. — Это во-первых. Людей в кружок мы, конечно, соберём. А во-вторых?
— Во-вторых, надо найти квартиру, где мы будем собираться. Понимаешь, Таня, нам не нужно постоянных ушей. Да если что — у нас литературный кружок, потребуется — зарегистрируем его в городской управе. Но лучше обойтись без регистрации. И получается, квартира нам нужна, можно сказать, конспиративная.
Таня не отвечает, думает. Её молчание Григорий истолковывает по-своему:
— В конце концов, нам главное — начать.
— Первое занятие мы можем провести у нас, — говорит Таня. — Я договорюсь с родителями, они уйдут куда-нибудь. Но дальше... — Теперь она говорит быстро, торопясь. — Я, кажется, придумала! Меня Зина Зигайло недавно познакомила со своей подружкой, Соней Фукс. Она тоже работает на швейной фабрике, а живёт совершенно одна, квартира небольшая, две комнаты. На Ляховской улице. И Соня абсолютно наш человек! Я думаю, она согласится...
— Вот и отлично! — Григорий берёт девушку за плечи и легко кружит её вокруг себя. — Так и поступим. Первое занятие проведём в твоей квартире, потом ты меня познакомишь с Соней Фукс. Но для первого занятия надо как следует подготовиться. Вот что! Ты можешь зайти ко мне после гимназии?
— Могу... — И опять в голосе Татьяны Гурвич ожидание.
— Отлично! Тогда все подробности обсудим. А сейчас — пошли на мост!
— Пошли.,
...На железнодорожном мосту, который соединяет Брестский и Виленский вокзалы, никого нет. Они стоят рядом, молчат. Вечерние смутные дали тонут в клубящемся снегу, сквозь него пробиваются огни на стрелках — зелёные, красные, фиолетовые.
Издалека нарастает грохот — приближается поезд, и уже видны огни паровоза.
Письмо Татьяны Гурвич в Петербург старшей сестре Марии
«Минск, 18 марта 1912 года.
Дорогая Машенька!
Получила твоё письмо, в котором ты пишешь о студенческих волнениях в Императорском университете. Какая ты молодец — участвовала в студенческой демонстрации! Завидую.
Но и у нас интересных событий тьма. И главное из них — мы создали свой литературный кружок, можно сказать, почти подпольный. Да, да! Представь себе! И завтра будет первое занятие. Знаешь, где оно произойдёт? Никогда не догадаешься! У нас на квартире! Маман и папа я соблазнила пойти в театр, а наши братики-реалисты приглашены в гости к своему товарищу. Тут тоже проделана соответствующая работа.
Теперь я должна рассказать об одном человеке. Его зовут Григорий Каминский, он гимназист предпоследнего класса. Родители Гриши живут где-то в Польше, а он до окончания гимназии остался в Минске и сейчас живёт у своего дяди-сапожника. Их маленький дом почти напротив нашей квартиры. Представь себе! И по утрам я вижу, как он стремительно выходит из калитки, высокий, мужественный, обворожительный. Нет, нет, Маша, не подумай ничего такого! Мы — друзья. И товарищи по борьбе. Не скрою, Гриша мне нравится, но сейчас не время для всяких чувств, когда в России надвигается революционная буря. Как говорит наш Максим Горький? «Буря, скоро грянет буря!» Ох, скорей бы она грянула!