В глухом углу

Про себя Игорь должен был согласиться, что и ему новая жизнь мечталась другой, чем получилась. Признать это вслух он не мог. Виталий, оставив его, разыскал Лешу и пошел с ним к Светлане. Леша был раздосадован, Светлана огорчена — они еще не получили ответа от родителей. Для верности Леша поставил Виталию условие: одному не уезжать.

— Разумеется, — пообещал Виталий. — Поедем вместе. Тем более, что и денег пока нет, одно согласие выслать. Не сомневаюсь, что и ваши старики скоро отзовутся.

Игоря так взволновало дезертирство Виталия, что он в тот же вечер рассказал все Васе. Вася слушал, опустив голову. Он не возмутился и не закипел, как было бы еще недавно при таком известии. Игорю иногда, казалось, что Вася теряет интерес к окружающему. Мир затихал, как море после урагана, валы еще бились в берега, но это был прибой, а не буря. Вася уже не вскакивал среди ночи к репродуктору, чтобы поймать чрезвычайную передачу, ловить было нечего. Интервенты убрались из Египта, поджав хвост, в других местах тоже установилось спокойствие, надо было успокоиться и Васе. Он не успокоился, а погас. Он сжился с мыслью, что пришел конец их размеренному существованию и надо менять кайло на автомат. Возвратиться в однообразие серых дней было нелегко. Игорь догадывался, что Вася теряет уверенность в себе, все шло не так, как желалось и надеялось. Когда Вася заговорил, оказалось, что он не верит и в товарищей.

— Ты думаешь, я не знал, что Лешка со Светланой замышляют побег? — спросил он хмуро. — Очень даже знал, они не скрывались. Помочь им уже нельзя.

— Надо помочь! — настаивал Игорь. — Что мы за друзья, если бросим товарищей в беде?

Вася махнул рукой. Никакой беды нет, не беда, а трусость. Трусов не перевоспитать, в спокойное время они клянутся в героизме, а при тревоге накладывают в штаны. Обыкновенное явление, чему удивляться! Виталий — пихлюй, это установлено с научной строгостью. А Леша по уши втюрился в Светлану. Рвануть его за обе руки от нее теперь поздно. Единственный способ удержать всех трех в поселке — отговорить Светлану. Еще не родился тот уговорщик, который воздействует на Светлану. Она для того и надумала это бегство, чтобы утащить своего Лешу в мещанское семейное гнездышко. Светлана — хищница, только дурак этого не видит. Она бежит не от трудностей, а потому что добилась того, ради чего ехала. И ты хочешь ее уговаривать!

— Если Светлану нельзя уговорить, ее можно пристыдить, — сказал Игорь. — Попросим Мишу вмешаться.

— Миша не вмешается.

— Почему?

— Потому. Понимать надо, Игорь. Никакого события нет.

— Как нет? А то, что трое надумали сбежать?..

— Это не событие, а намерение. Намерение штука неопределенная, их прижмут, они отрекутся — не думали, не гадали удирать. А придут деньги — умотают, как миленькие, за хвост не успеешь схватить.

— Я все же посоветуюсь с Мишей.

— Твое дело. Добра не выйдет, гарантирую. Я тоже советовался с Мишей — о тебе, помнишь? Что получилось, сам знаешь. Миша работает по графику, у него мероприятия. А такого пункта — перековывать души возможных дезертиров — в плане нет, зачем же тратить силы? Он же не скажет: «Мы в этом месяце снизили на сорок три процента упадок веры, уныние и трусость». Он ищет результатов, ощутимых, как бревно, психология в эту колонку не влезает.

— Откуда у тебя этот черный взгляд? — не удержался Игорь. — Раньше ты смотрел на людей по-другому!

Вася грустно улыбнулся. Раньше он не знал людей. Он воображал их, а не понимал. Теперь он присмотрелся и видит, что люди иные, чем он о них думал. Он считает, что Семен да Игорь — единственные хорошие парни среди них, а остальные — так себе человеки.

— Интересно, как ты к себе относишься?

— Тоже человек так себе. На большие дела, видимо, я не способен. Конечно, я не убегу. Но и героем не стану, это определенно. Приходится считаться с беспощадной действительностью.

Он мрачно закончил:

— Вот так, Игорь. Коллектив наш разваливается. Предсказываю, что за пихлюем Виталием и слюнтяем Лешкой потянутся многие другие.

6

Две первые недели января стояла ясная погода, морозы крепчали. Солнце все выше поднималось над тайгой, день светлел и расширялся, ночь отступала. Леша тоже получил письмо от родителей, деньги ему выслали. Один отец Светланы отмалчивался. Светлана раздражалась, когда Леша ее утешал.

От огорчения она даже в кино не ходила. С Лешей они теперь расставались только для сна — ели вместе, работали вместе, вместе коротали долгие вечера. Светлана выбрала для вечерних встреч ту самую прихожую перед сушилкой, где они объяснились, остальные места были заказаны — в комнате неудобно, в клубе — людно, на улице — морозно. Здесь было темно, прохладно и пустынно, мимо них изредка проходили, кто на двор, кто со двора, никто не задерживался. Леша бормотал, что ему совестно торчать на глазах, вроде, как столб — каждый проходящий толкнет ногой. Ей не было совестно, ничего зазорного они не делают, стоят и все. Он робко предлагал побродить, побегать, посидеть — она сердилась.