В двух битвах

— Ну как? — обратился Батов к подошедшему Хлебову.

— Мне сдается, товарищ командующий, артиллеристы удачно кладут снаряды. Должны сбить.

— Насколько удачно, мы увидим по пехоте. Но огонь они открыли дружно.

Огневой налет был настолько коротким, что Андрей в разговоре и не заметил, когда он кончился.

— Пехота пошла, товарищ командующий, — доложил Хлебов, уступая прибор наблюдения командарму.

Батов прильнул к окулярам и стал поворачивать трубку:

— Молодцы артиллеристы. Точно перенесли огонь. И пехота не отстает. Хорошо! Слева-то кто?

— Полк подполковника Осечкова, — пояснил комдив.

— Дельный командир?

— Толковый, товарищ командующий.

— Люди его напористо действуют. Они собьют противника. Давно бы так! А то столько времени топтались на месте! Никуда не годится, Хлебов. Людьми надо умело командовать. Понимаете, ко-ман-довать. Постоянно знать, что делается в стане врага. Тогда будете упреждать действия противника, навязывать ему свою волю, гасить в самом зародыше его контратаки.

Командарм пододвинул табуретку и сел за крошечный походный столик. На карте Хлебова он уточнил задачу дивизии, сообщил самые последние данные о соседях и противнике.

— Повторяю, крайне важна разведка. Никаких перебоев в ведении разведки!

Командарм быстро встал и направился к выходу. У машины Хлебову и Николаеву он сказал:

— С железной настойчивостью выдерживайте темп наступления!

12. Мясник из Гамбурга

Стемнело. Падал мокрый снег. Под ногами слякоть. Сапоги пропускают снежную воду. Ноги мокрые, мерзнут.

Начподив возвращался в деревню, в которой остановилась оперативная группа штаба. Связисты тянули кабель. Ориентируясь на них, он без труда разыскал нужный дом. На крыльце добротной хаты Николаев увидел Яшина.

— Вот легки на помине, товарищ старший батальонный комиссар! — приветливо воскликнул он. — Меня комдив только что о вас спрашивал, а я не знал, где вы. Справок не навел. От комдива взбучку получил по первое число. Сейчас мигом до. ложу.

— Подожди, не спеши! — остановил Андрей Якова. — Теперь нечего докладывать, сам зайду. Золотов здесь?

— Так точно! Вместе.

— Вот кстати пожаловал, — сказал комдив— Я уж Яшке нахлобучку дал. Только что с Григорием Андреевичем обсуждали, где бы ты мог быть.

Подсев к столу, начподив рассказал, что делается у Юганова. Полк наступал в этот день успешнее. Командир полка со штабом управляли боем хорошо.

Хлебов взял карту.

— Острие удара направляем на Вертячий. Взламываем и одновременно «сматываем» его оборону. Реальную возможность создаем частям соседней армии включиться в активные действия. Сами они оборону противника сбить не смогли.

Беседу прервал Яшин. Он доложил о захваченном в селе обер-ефрейторе.

— Скажите, пусть введут.

В приоткрытую дверь юркнул небольшого роста гвардеец, а за ним, нагибая голову, с трудом протискался обер-ефрейтор. Это был огромный детина — мясник из Гамбурга, с бульдожьим лицом и маленькими, медвежьими глазками. Он три-четыре шага сделал к Хлебову, вытянулся, взял руку под козырек и по-немецки громко рявкнул:

— Обер-ефрейтор непобедимой немецкой армии. С кем имею честь говорить?

Переводчика не было. Общими усилиями Николаев и Золотов передали смысл слов пленного.

— Вот нахал! — усмехнулся Виктор Сергеевич. — Где вы прихватили этого верблюда?

Гвардеец ответил, что фашиста им указал мальчуган, когда они тянули связь. Немец спал пьяным на сеновале.

Начподив повнимательнее рассмотрел вояку. Поверх обмундирования на нем был надет замусоленный маскировочный костюм. Добротные, на теплом поднаряде сапоги — наверняка с кого-то снятые — плотно облегали его толстенные ножищи. Масккостюм верзилы был в сене, мякине.

— Так, так. Значит, спьяну проспал. Ну что ж... Будем допрашивать. Скажи ему, — обратился Виктор Сергеевич к подошедшему переводчику, — говорит с ним командир 27-й гвардейской дивизии.

— Яволь, яволь! — закивал пленный. — Зибен унд цванциг гарден дивизион! Ферштейн зи! 27-я гвардейская дивизия! Понял!

Оказалось, что обер-ефрейтор вторично встретился с гвардейцами. Первый раз на Дону, в августе — сентябре, он испытал удары этого соединения. Далее он пояснил, что немецкие солдаты и офицеры хорошо знают эту дивизию и высоко о ней отзываются.

— Гут, гут дивизия! —лопотал он.

— Предложи ему рассказать о состоянии немецких подразделений, отступающих перед дивизией. Спроси еще, как с боезапасом у них. Где думают гитлеровцы задержаться?

Ефрейтор мало что знал и ничего вразумительного не сказал.

— Да, пуст, как бубен, — определил Хлебов. Но еще спросил: — Почему же непобедимая германская армия драпает от нас?

— Солдаты Антонеску подвели. Они открыли фронт. Оборону германской армии вам никогда бы не прорвать!

— Вот нахал. Как вдолбили в его голову, так и трезвонит. Спросите этого хамелеона, почему их танкисты пустились наутек. В танках же сидят не солдаты Антонеску?!

Лейтенант перевел. Гитлеровец некоторое время молчал. Потом, пожимая плечами, ответил:

— Это мне еще непонятно.

— Спросите его, сколько он убил русских?