В чистом поле: очерки, рассказы, стихи

Не многие спешили «муками искупить позорное дело».

Новый ответственный секретарь писательской организации Сергей Шумский собрал вдруг «странное» собрание, в основном – чинов от местной журналистики, затеял разговор «о судьбе «Тюмени литературной»: «Знаете, ходят о газете всякие нехорошие разговоры…»

«Эх, брат, врет ты, да еще и сильно!» – сказал бы Гоголь. А я, решительно и тотчас воспылал по-своему: «Понимаю, кто-то из вас хочет завладеть изданием? Так? Но газету я вам не отдам! Желаете печататься в ней? Милости прошу…»

Шумский, не решаясь на прямой разговор, пряча глаза, забухтел в свою бородку, как он умел это делать, – невнятное. Чины переглядывались. Потом дружно взялись за картузы, покинули присутственное место. Заколебались? «Закатать меня в асфальт», как намечали, наверное, вчерашние партбилетчики КПСС, не получилось. Но – ухо надо держать востро!

Милиция, будущие полицай-полицейские, не колеблясь, «стояла на страже». Вечерами прохаживался возле подъезда моего дома патрульный наряд при коротких автоматах, облаченный в мышиного цвета новую форму – гибрид французской и австрийской. Еще – при немецкой овчарке, обученной рвать человеческое мясо. Успели уж забыться времена, когда эти «дяди-Стёпы» носили в пустых кобурах пачки «Беломора» иль бутерброды с колбасой по два двадцать. И ловчил я, стараясь незаметней проникнуть в подъезд своего дома.

Колебался вместе с колеблющейся «линией партии» – Лагунов. Константин Яковлевич опрометчивости раньше не допускал, умел все взвесить наперед, проанализировать последствия сказанного или напечатанного. А гут поразил честной народ растерянностью. На одной из первых страниц своей новой книги «Перед Богом и людьми», которую поспешно, видимо, старался «попасть в струю», издал в Шадринске, он написал: «…Почему, строя коммунизм, мы строили коммунофашизм?.. Не щадя живота, воздвигали храм всеобщего благоденствия, а сотворили гнездо нищеты и печали?»

Каково?! Мы «строили»? Не строили мы фашизм. Мы, как говорят, просто жили, учились, работали, мечтали, гордились Родиной, Великой Победой наших отцов в кровопролитной войне с фашизмом всей Европы… Прости их, Господи, вчера еще твердокаменных большевиков!

Вскоре Константин Яковлевич ободрил меня – предложил для публикации статью «Промедление – гибель!» Описав поездку в Москву, нарисовав «картинки» арбатско-столичной жизни, где беспредел происходящего в стране особенно был налицо, писатель наш воскликнул: «Страна катится под откос, а большинство равнодушно молчит! Где московские большевики? Где партийные политруки и комиссары? Почему не дают отпор сеятелям смуты, клеветникам и хулителям?… Где тысячи академиков, докторов и кандидатов, кормившихся на толковании учения Маркса и Ленина? Где несметные полчища пропагандистов, лекторов и агитаторов всех рангов? Где они? Почему отмалчиваются? Приспела пора защитить идеи и идеалы, которые всю жизнь кормили и поили «марксистских идеологов». Жизнь зовет их на баррикаду. Вместе с ЦК. Вслед за ЦК. И промедление тут, воистину, смерти подобно!.. Промедление – суть гибели…»

Верно. И все же – глас к москвичам! Своих задевать – страшно!?

Не все мы могли разглядеть, что задумали, готовили и уже внедряли в действительность московские и иные перестройщики эти яковлевы, коротичи, гроссманы и герберы всех мастей. А нацелены они были на главное – на захват власти, госимущества, финансов, средств массового зомбирования и дезинформации.

Раздувая кампанию лжи вокруг Сталина, при котором русское государство по могуществу стало второй Державой мира, демократы подкладывали нам, «неразумным», своих вождей, типа уничтоженных в 30-х годах «врагов народа». Вот он вождистский букет, о котором со слезами на глазах, с восторгом и с любовью писал литератор Гроссман: «Блестящий …бурный, великолепный…почти гениальный Троцкий… Наделенный проникновенным даром обобщателя и теоретика, обаятельный Бухарин… Наиболее близкий народному, крестьянскому и рабочему интересу, практик государственного дела волоокий Рыков… Способный к любому многосложному сражению в конвенте, изощренный в государственном руководстве, образованный и уверенный Каменев… Знаток международного рабочего движения полем ист-дуэлянт международного класса Зиновьев…»

Подобных этим «блестящим» и «волооким», с придуманными для доверчивого русского люда партийными и уголовными кликухами, погубившим в революционные и послереволюционные годы миллионы наших сограждан, и садили на наши головы новые революционеры. И многих, страшно многих – погрузили в очередной дурман, который в свое время, хоть и не сразу, но сумел разглядеть и победить «коварный» Сталин, к середине 30-х годов обретя силу, а затем и почти полную власть в созданном им государстве.