В чистом поле: очерки, рассказы, стихи

Рассуждая о писателях и поэтах этого определенного круга, Ст. Куняев вспоминает Исаака Бабеля: «…Круг его интересов был широк и даже изыскан. Однажды во время посещения Зимнего дворца он позволил себе завалиться в альков императрицы, не сняв сапоги. Демонстративно. Мало того что зверски убили императора и жену, и детей, и слуг, но надо было еще с мстительным сладострастием покощунствовать! Ну добро бы такое совершил какой- нибудь пьяный матрос, несовершеннолетний умом и душою! Но интеллигент, писатель, «языки знает»…

Когда вознесся красный флаг
Под небом северной столицы.
Писатель Бабель Исаак
Залез в альков императрицы,
Прилег, не снявши сапоги,
Чтоб возвратить в одно мгновенье
Всем соплеменникам долги
За слабость и уничиженье.
Но ровно через двадцать лет,
Из революционной чаши
Допив до дна, обрел ночлег
На нарах. Около параши…
Урок не впрок. Один актер,
Недавно Сталина играя,
В его постель залез, как вор…
Но это – серия вторая.

Это стихотворения написано Ст. Куняевым в 1991 году.

«Нормальных пацанов» хватает, конечно, во всякой нации. Вспоминаю о работе в «Ишимской правде» в 60-х, где порядочными и нормальными среди нас, русских, были и Миша Шамис, и Изяслав Штейн, и Костя Яковлев… И как-то не задумывались мы тогда – кто они по крови, по происхождению. (Собственно, и они тогда «не выставлялись»). Плотно друживший с Изяславом Самуиловичем Штейном Володя Нечволода, рассказывал, что у Штейна была вся грудь в орденах. В войну он был в заградотрядах НКВД. Сила эта тоже нужная, направлена была против паникеров, дезертиров, вражеских диверсантов. Но если послушать нынче «неподкупных историков» сванидзей, пивоваровых, млечиных, то вообще вся война с фашистами выиграна за счет заградительных отрядов. Впереди, мол, паникующие, трусливые русские регулярные части, а позади – заградотрядчики с пулеметами, которые гнали красноармейцев в атаки. Это к слову.

Также к слову, необходимо заметить, что в перестроечные времена Изяслав Штейн, оказавшись почему-то в самой «демократской» на тот период газете «Тюменские известия» (своеобразной преемнице ликвидированного «комсомольца»), за патриотическую позицию нашей «Тюмени литературной» (больше не за что!) перестал здороваться со мной, её редактором. Вынужденно отвечал и я тем же. В Израиль уехал бывший мой приятель Костя Яковлев. Наверно, сильно «настрадался» в России, а там ему лучше. О Мише Шамисе скажу так: много лет назад встречались мы на «оленьем празднике» (сезонный забой олешек) в ямальском поселке Яр-Сале, где он работал тогда в районной газете. Расстались дружески….

Пора вспомнить о депутатах. После перерыва на обед Райков предложил проголосовать: «Кто за то, чтобы… а кто против?» «За то, чтобы» набралось восемьдесят голосов, около двухсот – «против». «Вопрос снимается с повестки дня!» – заключил Райков. И, сказывали мне потом, добавил: «У нас – демократия».

Как-то вечером жду свой маршрутный автобус на остановке у городского сада. Рядом пестрая толпа поджидающих. И вдруг с противоположной стороны улицы летит десяток нордического облика молодцов. Первый пытается вырвать у меня дипломат с материалами для очередного номера «Тюмени литературной», следующий сбивает с ног, остальные, поочередно, вбивают в мои бока носы и каблуки кованых ботинок. И, не сбавляя темпа, бегут дальше.

Разноцветный электорат на остановке, при портфелях, с торчащими из них желтыми когтями лап пышминских цыплят-бройлеров, и ухом не повел, не шелохнулся. И это потомки тех – кто в белых рубахах бился на поле Куликовом супротив Мамая? Кто в 41 -м отстоял Москву? Кто горел в аввакумовских срубах – за веру Православную? Нет, это были мои современники, голосующие на выборах «за батюшку Ельцина».

Спустя пару дней, местный телевизорный вещатель Кологривов, от экранных выходок которого обыватель, привыкший к строгим и чинным советским дикторам, впадал в кому, а перестроенные тюменские девушки в восторгах писали керосином, так вот Кологривов в своей развязной манере (нравившейся новому руководству телевидения!) сообщил городу и окрестностям: «Битте-дритте, чао-какао, господа! Недавно неизвестные побили известною поэта Николая Денисова!.. Поэтов бы надо знать в лицо!»

«Не знали», прицельно выщелкнув из толпы!

«Отхожу» от побоев дома, читаю Гоголя. Как и прежде, нахожу у любимого классика созвучное текущему за окном времени:

«Но и у последнего подлюжки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства: проснется оно когда-нибудь, – и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело».