В аду повеяло прохладой

В наступивших сумерках впереди между деревьями, показался приземистый дом под старой, побуревшей от времени черепицей, он словно ждал их прихода. На стук в доме не отозвались, но дверь открылась при легком нажатии. Кажется, это действительно был их день.

Изнутри дом выглядел так же убого, как снаружи. Судя по специфическому нежилому запаху, хозяева покинули его давно. Как и следовало ожидать, на некрашеных полках небольшого шкафчика друзья обнаружили лишь несколько кастрюль и чайник. Посуда была чистая, видимо, перед тем как покинуть дом, хозяева успели прибраться. Закрыть дверцы шкафа они не успели, потому что услышали за спиной негромкий голос, который, судя по интонации, сказал им что-то неприятное. Обернувшись, они увидели за спиной на расстоянии нескольких шагов двоих в гражданской одежде с пистолетами в руках. Пистолеты были направлены на них, обладатель пистолета повторил те же слова, и Сеймур с Виктором, сразу же правильно истолковав их значение, подняли кверху руки.

У одного из них, того, что молчал, из-за плеч высовывался объемистый рюкзак, второй же, если не считать пистолета, пришел налегке. У него было крупное значительное лицо со шрамом через всю правую щеку. С первого взгляда в нем угадывался человек, привыкший приказывать.

– Кажется это не немцы, а французы, – предположил Виктор.

Они показали незнакомцам запястья правой руки с бирками. Судя по всему, лагерные номера впечатления не произвели, смотрели эти двое всё еще настороженно.

– Не немцы, но тоже с пистолетами, – сказал Сеймур.

Надеясь на сходство языков, он обратился к вошедшим на итальянском. Тщательно и медленно выговаривая слова и невольно дополняя речь жестами, он попытался объяснить, что они – советские офицеры, военнопленные, бежали из немецкого лагеря. Кое-что из сказанного Сеймуром французы, кажется, все-таки поняли. Во всяком случае, пистолеты убрали. Тот, что был с рюкзаком, снял свою поклажу и положил на стол. Вынул из него два завернутых в газету бутерброда с сыром и протянул их Сеймуру с Виктором. Есть пришлось стоя, потому что сесть было не на что. Французы, в буквальном смысле слова вытаращив глаза от изумления, смотрели, с какой поразительной скоростью два скелетообразных существа в лохмотьях, ни разу не подавившись, в два приема проглотили по увесистому бутерброду.

Французы тем временем, поглядывая на своих новых знакомых, негромко, почти шепотом о чем-то переговаривались.

– До чего вкусно, – сказал Виктор. – Конечно, это не фашисты. Ты спроси у того, со шрамом, как сыр называется.

– Чуть позже, – пообещал Сеймур. – Мне кажется, они решают, что с нами делать.

– Мы не в лагере. Кто это может без нас решать?

– Те, у кого пистолеты, – усмехнулся Сеймур.

У Виктора по этому поводу, похоже, было свое мнение, но прежде чем он успел его высказать, в открытую дверь вошел немецкий офицер в эсесовской форме в сопровождении двух солдат с автоматами. По его команде все четверо подняли руки.

Взгляд офицера ненадолго задержался на Викторе и Сеймуре, он с безразличием оглядел беглецов, обычно люди так смотрят на привычные неодушевленные предметы. Его заинтересовали французы. Немец смотрел на них тяжелым настороженным взглядом. Он дважды что-то им приказал, но ни один из французов никак не прореагировал. Они молчали и недовольно смотрели на немцев, скорее с досадой на себя, чем с неприязнью к немцам. Казалось, им было неприятно, что немцы так глупо застали их врасплох. Офицер вынул из кобуры пистолет, спустил предохранитель и с расстояния шага направил дуло в лоб француза со шрамом. Неизвестно, что он спросил, но, судя по интонации, спрашивал он в последний раз.

И тут произошло необъяснимое. Заговорил Сеймур. Он вдруг громко и раздельно произнес единственную известную ему фразу на немецком языке, которую он запомнил во втором классе.

– Анна унд Марта баден! – пристально глядя в глаза офицера, сказал Сеймур. Неожиданное сообщение на короткий миг отвлекло эсесовца от происходящего.

– Где?! – спросил он Сеймура.

То есть вопрос он задал по-немецки – «Во?», но все присутствующие поняли его правильно.

Сеймур с готовностью показал левой рукой на дверь. Дальнейшее произошло со скоростью, значительно превышающей возможности истощенного длительным голоданием человеческого мозга.

В то же мгновение, когда любопытный офицер и два солдата повернулись посмотреть на купальщиц, а дуло пистолета отклонилось от переносицы француза, Сеймур, что есть сил, ударил офицера палкой по голове. Тот рухнул как подкошенный, а оба француза, выхватив пистолеты, открыли стрельбу в упор по солдатам.

Не издав звука, немцы, дергаясь в конвульсиях, уже лежали на полу. Помещение заполнил тошнотворный запах пороха и крови.

– Что ты им сказал?! – выкрикнул ошарашенный Виктор.

– Все, что знал!

Виктор сосредоточенно разглядывал тела немцев. Одного он даже перевернул на спину. Сеймур не выдержал:

– Доктор хочет оказать первую помощь захворавшим эсесовцам?