Утро было глазом

Это невозможно, невозможно. И не надо мне протягивать стакан, может быть, вы опоить меня хотите? Он святой, слышите, он святой, святой, святой!..

3

Бывают закоренелые в своем грехе люди. В семинарии про таких говорили: это аггел их низринул в горло ада. К таким и Божье милосердие выборочно отправлять надобно. Ибо нахождением своим в пастве они эту паству сбивают хуже лукавого, хотя допускаю, что в диавола не верят и служить ему не служат.

Раб Божий Илия (зачеркнуто, прихожанин Церкви Сергия и Вакха, что на Ополье, Карлицкий И. И.) и относился к числу такой вот попорченной паствы, что блазнил не только священника-настоятеля, ниже самого Господа Бога. Вы спрашивали в начале нашей беседы, не является ли нарушением тайны исповеди дача показаний, а я бы с чистотой помыслов своих сказал, что нарушением гораздо большим является то, что я, по малоумию своему и избыточной любви ко всякому, даже столь заблудшему прихожанину, сразу на него не донес. Конечно, он убил, в том у меня не возникает никаких сомнений. И скварами своих жертв мерзких он наверняка похвалялся, и самому Ваалу эту людскую жертву посвятил, ибо был язычник, между нами говоря – погань, в своей душе сделал он кумирню Перуну и уверовал в свою безгрешность. Как папист-западник, только те еретики лобызают туфлю епископу Рима, самозваному папе города вечного, а этот норовил преклоняться перед собственной исполненной нечистот, по заблуждениям своим, душой.

Впервые он подошел ко мне после вечерней службы, мы отчитали акафист святой Софии, в храме было малолюдно, но я сразу в кругу прихожан приметил новое лицо, сперва принял его за послуха, за любопытствующего, потом, когда он подошед, я признал в нем раскаявшегося в грехах современности человека, который, по сути, человек ветхий, хотя мнит себя выше Христа возрастом и опытом ни много ни мало, как на двадцать один век. Наружность он имел рядовую: ростом не вышел, саврасом эдаким казался, был чернявенький, как агарянин, из его бровей, подумалось мне тогда – каюсь, водится за мной грех скоромыслия, – еропии могут гнезда основательно свить. Но вот он отворил уста, и я понял суетность всякого поклепа на род человеческий – и возвеселилась во мне душа, и я сказал в себе, что русская земля не потеряна, коли еще есть в народе такие прихожане, что не имеют ложного стыда и обращаются напрямую к настоятелю своему за советом и наставлением. Но втуне я так думал. Если коротко, он спросил меня, что почитать из духовного чтения для новоначальных, мой ответ был обыкновенный, частый для таких случаев. Евангелие от Марка, потом «Несвятые святые», а потом книги более мирского толка, но не менее веские для духовного совершенствования, вроде «Флавиана».

Уж не знаю, по скудоумию ли, по злобе своей он начал чтение навыворот, но спустя неделю он появился в храме, стоило мне кончить таинство крещения над двумя младенцами. Только-только я изготовился наставить восприемников и восприемниц, родителей новоприбывших для Царства Христова чад, как он ворвался вихрем посреди беседы духовной и возвестил, что не нравятся ему книги, по моему совету данные ему для чтения. Он принялся приводить, по его словам, «несуразности», «стилевые некрасоты», а восприемники, подсмеиваясь, и родители, смущаясь, стали пятиться ко дверям крестильни, забывая – будто бы забывая! – отблагодарить их пастыря за службу и труд.

Мы долго пререкались, но ему не удалось вывести меня из себя. Бывают такие люди: стоит им увидеть свет Христов, как им кажется, что они единственные его узрели, а мудрость Отцов Церкви – это так, навроде строительных лесов вокруг их веры, и вот, полные позорства и невежества, лишь едва совлекши с себя хламиду человека ветхого, они ходят по стогнам и поучают всех и каждого. А чем поучают? Своим невежеством. И хоть и мнят себя пророками, на деле оказываются худой смоквой, иными словами, чуждопосетителями церковными.

Вот ведь вспомнил обстоятельства второй нашей встречи. Был я взмылен тогда: отпевание шло за отпеванием, а тут и колоколец треснул малый на колокольне, словом, мирские думы занимали мою голову, хоть душа, надо особенно отметить, как всегда, алкала общения с Богом. Весна весной цвела, распустились гиацинты по всей воскресной нашей школе – и идешь по коридорам ее, а такое ощущение, что паришь сквозь их запах к эмпиреям, локтями его раздвигаешь. Словом, хотелось восславить творения Божии и свет их весенний. И тут я встречаю его в столовой приходской: лицо сморщенное, как у сушеной фиги, глаза углем горят, бесы в них угли папскими ключами разгребают. Оказывается, его матушка пустила, поелику услышала от него, что я ему встречу назначил и что я совопросник пред Господом ему.