Утренний Всадник

– Ты вокруг да около не ходи, как кот возле сметаны! – посоветовал Кремень. – Толком рассказывай. Эдак ты до новогодья не окончишь, а нам всего-то два дня осталось.

– Дай, княжич, я толком расскажу! – вмешался Варовит, разглаживая обеими руками бороду, как будто это могло помочь разгладить и сам спор. – Ведь речь о нашей девке ведется.

– Расскажи, старче мудрый, – позволил Светловой. – Я слышал, ваши невесты по всей округе славятся!

И он издалека улыбнулся Смеяне, сидевшей у двери. Она с трудом улыбнулась в ответ, беспокойно ерзая на месте. Она совсем позабыла о споре женихов и о замыслах стариков выдать ее замуж. А сейчас ей стало страшно – неужели вот так все и кончится? Светловой уедет за чужой княжной, а ее выдадут за Заревника или Премила – все равно! – и на этом ее судьба определится? Мысли об этом вызывали в душе Смеяны стихийный и пылкий протест: так не может быть, так не должно быть! Ее судьба не в этом! При каждом взгляде на Светловоя перед ней трепетала лебедиными крыльями какая-то неуловимая, но ослепительно прекрасная надежда, и Смеяна стремилась к ней всей душой.

– В Купальский вечер порвали парни на части девичий венок, – принялся рассказывать Варовит. – Да после оба к девице посватались. Чернопольцы первыми приехали, а Перепела венка не отдают. Кому девку отдать – мы в затруднении.

– А что сама невеста говорит? – спросил Светловой.

Варовит не ответил, старики переглянулись.

– А ее нечего спрашивать! – вставила Гладина. – Мала она рассуждать…

– Как так – нечего спрашивать? – возмутилась Смеяна и вскочила с места. – Моя судьба решается – а я молчи?

Девушке вовсе не следовало подавать голос на совете стариков с княжичем, но Смеяне было не до вежливости.

– Так это ты? – изумился Светловой и даже поднялся с места.

– Это я! – через всю истобку крикнула ему Смеяна. – Погляди, княжич светлый, как меня, что козу, продают! Кто больше даст, тот и жених!

Светловой снова сел. Нежданный поворот дела поразил его так, что он не мог найти ни единого слова и сидел с неподвижным лицом, как Отец Ветров с ледяной цепью на губах. Еще вчера он любовался веселым задором Смеяны и завидовал ее воле, не стесненной строгим княжеским долгом. И вот – где же она, ее воля? Как его самого отец толкает к браку с нелюбимой, так и ее родичи заставляют выбирать между двумя нежеланными женихами. Светловой понимал, что Смеяна любит его, был ей благодарен за любовь, но сейчас даже сам изумился, насколько сильное возмущение в нем вызвала попытка выдать ее за другого. Любовь Смеяны была его тайным сокровищем, как клад, сохраняемый до поры, внушала какую-то смутную надежду.

Внезапно Светловой разозлился. До каких пор люди будут нарушать заветы богов? До каких пор злая судьба будет рушить мосты к человеческому счастью? Неужели всегда весна любви будет сменяться осенним холодом разлуки? Возмущение его было наивным и детским, совсем как то данное много лет назад обещание убить Зимерзлу и изгнать из мира зиму. Но Светловой не замечал этого: в нем кипела своя боль, боль Смеяны, боль всех людей до последнего, кто ощущал тоску прощания со счастьем. Кто-то должен положить этому конец!

Если не можешь сделать большого, не отказывайся и от малого: сделать мало все же лучше, чем не сделать совсем ничего. Пусть Зимерзла далеко, пусть нельзя дотянуться до красного крылечка Лели и помочь себе самому – Смеяне помочь можно! Что же это за княжеский сын, если не может помочь простой девушке в самом простом деле? Лада запрещает выдавать девиц против их воли – и помощь Смеяне вдруг стала для Светловоя первым шагом к тому алому терему за Синей Межой, где живет его собственная мечта.

– Помнится, ты говорил, старче, что девица сия роду удачу приносит? – медленно подбирая слова, стараясь не выдать гневного порыва, обратился Светловой к Варовиту.

Его лицо оставалось почти спокойным, но рука, положенная на колено, сжалась в кулак, а глаза смотрели с непримиримой суровостью. Вспышка гнева развеяла туман тоски, встряхнула, заставила мысль работать.

Варовит осторожно кивнул, словно нырнул головой в плечи, не понимая, чего теперь ждать.

– Коли так, то не за невесту, а за божеское благоволение вы спор ведете, – продолжал Светловой. – Коли так, и судить женихов не я буду, а боги будут. Решить дело можно только божьим судом. Иначе никак.

– Это нам подойдет! – радостно воскликнул Легота и даже потер ладони. – Спасибо тебе, княжич, умудрили тебя не по годам Сварог и Макошь!

– А вы согласны? – Светловой посмотрел на Мякину.

Тот кивнул. Да и куда деться: отказавшийся от божьего суда тем самым признает свою неправоту.

– А я… – начала было Смеяна.

Ее разом переполнили удивление, возмущение, обида: ей казалось, что Светловой ее предал, не заступился за нее, хотя мог бы!