Утренний Всадник

По правде сказать, Кремень не удивился тому, что князь покинул стольный город в распутицу, когда кони спотыкаются на подмерзшей грязи, а санного пути еще нет. Воевода знал, какое значение тот придает новому городку: для него это был залог будущих побед над ненавистным дрёмическим князем, и имя в честь княжны Дарованы тоже было выбрано не случайно. Гораздо удивительнее было то, что сказал Велемог, увидев пожарище. Князь речевинов не поверил даже собственному сыну и упорно отказывался признать, что причиной пожара было громовое колесо.

– Ты мне кощун не пой! – гневно восклицал князь, стоя перед огромным черным пятном пожарища и потрясая плетью. – Колесо! Какое тут колесо! Как будто я не знаю, что Держимир спит и видит от наших земель себе кусок отхватить! Подавится! Ты мне лучше скажи – до каких пор его разбойники на мои земли как к себе ходить будут? На Прочена напали – раз! У Светловоя пленных отбили – два! На смердов здешних приходили – три! И город мне сожгли – не много ли будет? За кого меня держат – за пень безответный? В эту же зиму собираю рать! Нет! Он мне город сжег – и я ему город сожгу! Поднимай дружину – пусть-ка их Трехдубье погорит! Будет Держимир знать – не на робких напал! Мало мой отец его отца бил! Так я добавлю!

– Смилуйся, княже! – ахнул потрясенный Кремень.

Никогда еще он не видел Велемога в таком неудержимом гневе. Князь всегда был горд до обидчивости, иногда неуместной в таком знатном человеке, нетерпим ко всякому противоречию, но обычно владел своими чувствами, умел сдерживать гнев и трезво обдумывать решения. Тем более такие важные, как военный поход. Но сейчас он был сам не свой: пылая жаждой мести, он требовал немедленного похода на дрёмический берег и даже не помнил, что старый князь Молнеслав бил князя Творимира не меньше, чем тот бил его.

– Это же война! – втолковывал Кремень Велемогу. – Держимир-то не будет сложа руки сидеть! Чуть мы на тот берег ступим – нас у Трехдубья дружина встретит. Если он город сжег… – Кремень чуть поперхнулся, потому что ни капли не верил в это, – то он к походу твоему лучше тебя готов.

– Не на таких напал! – гневно сверкая глазами, твердил Велемог, похоже, совсем не слушая воеводу. – Если мы не можем сейчас выступать – на что моя дружина годится?

– А как же свадьба? – напомнил Кремень и кивнул на стоявшего в стороне Светловоя.

Велемог не ответил, но переменился в лице, словно вспомнил о чем-то. Приободренный Кремень продолжал:

– Ты ведь, свете мой, сына женить собрался! Или забыл? А зачем невесту такую выбрал? Зачем мы парня со смолятинской княжной сговорили – чтобы дрёмичи нас со Скородумом поодиночке сожрали? Хоть до свадьбы потерпи! А там и смолятичи своими полками нам помогут. Ведь Скородум обещал! Мы с полуночи, смолятичи с полудня – мы этого Держимира зажмем, как Сварог Змея клещами зажал! Тут ему, как в кощуне, и конец придет! А сломя голову бежать – только зря себя погубить.

Князь не ответил, но мстительный пыл в его глазах поугас, лицо ожесточилось – он, похоже, сломил собственный порыв. А Кремень долбил свое:

– Что ты, кузнец пьяный, что ли, – ему в бок на торгу заехали, он и бьет со всего разворота, не глядя! Князю поспешность не к лицу. Сгоряча дров наломаешь! Ну сожжешь ты ему Трехдубье, так прямо он тебе и заплакал и прощения попросил! А надо с толком, подумавши…

Князь покосился на добродушное лицо Кременя. Слыша эти рассуждения, трудно было поверить, что у воеводы за плечами столько отчаянных битв и удивительных побед. В том числе и над князем Молнеславом.

Не дослушав, князь Велемог кивком подозвал Светловоя. Оставив коня отроку, тот подошел.

– Когда выезжать думаешь? – коротко спросил Велемог.

«Куда?» – хотел спросить Светловой, но не посмел. И так было ясно – куда. Он только раз взглянул в суровые глаза отца и тут же опустил взор. Он больше не спорил. Непреклонное решение Велемога так или иначе взять в род смолятинскую княжну не оставляло ему выбора.

– До Велишина тут ехать дней с двадцать, – подал голос Кремень. Он знал, как тяжело Светловою говорить о поездке за невестой, и хотел помочь ему хоть немного. – Уже деньков через семь можно и отправляться.

– Тогда вы успеете только после новогодья. Вы должны быть там раньше!

– Если раньше выехать – к солнцевороту приедем.

– Так и нужно!

– Да подумай, княже! Такое дело – женитьба! Разве можно от солнцеворота до новогодья ее начинать! Эдак нам нечисть невесту подменит! Вся жизнь наперекосяк пойдет!

Князь Велемог пресек речь воеводы таким презрительно-гневным взглядом, что Кремень умолк. Он понимал, когда можно спорить, а когда пора подчиниться.

– Вы поедете завтра! – решительно сказал князь. – К концу просинца я уже жду вас в Славене. С невестой. И смотрите – чтобы больше Держимир не…

Князь сжал зубы, словно не мог говорить о князе дрёмичей. Ненавистное имя встало ему поперек горла. Ничего не добавив, он резко повернулся и пошел к своему коню.