Утренний Всадник

Если бы ей сказали, что само Полуночное море вышло из берегов и катится сюда, она не была бы так поражена. Никогда в жизни она не слышала, чтобы князь ходил ратью на святилище богини. Земное обиталище божества неприкосновенно. Даже она, которой всего три месяца назад желал завладеть Держимир, спокойно жила в святилище на его земле, зная, что здесь она в безопасности и что князь ни в коем случае не посмеет обидеть девушку, взятую под покровительство самой богиней. И, как показало время, Держимир ей ничем не угрожал. Но рароги! Все три ветви их племени жили обособленно от других говорлинов и называли богов иными именами. У них достанет дерзости оскорбить святилище Макоши во славу своего трехликого Свентовида!

– Что им нужно? – шепнула Дарована, не в силах сдержать изумление.

Ей подумалось сразу о двух вещах: о чаше и о себе. Обе они, если подумать, могли быть целью чужого князя. Если ее пытался похитить Держимир, то может попробовать и Боримир тоже. А чаша… Зачем ему чаша?

Божара меж тем продолжала смотреть в воду. Она шептала новое заклинание, и теперь ей виделась не дружина в лесу и не князь Боримир верхом на коне. Она видела сокола с золотым колечком на ноге, стремительно летящего прочь, видела еле тлеющий огонь на огромном жертвеннике Свентовида в главном святилище рарогов, видела Солнечную Деву – верховную жрицу Свентовида, в длинной белой одежде с золотым поясом. И видела образ Чаши Судеб, о которой говорила Солнечная Дева, простирая руки куда-то вдаль.

– Священный сокол улетел от рарогов, – наконец заговорила Божара, отойдя от чаши и закрыв утомленные глаза. – Взамен они хотят получить нашу святыню и с ней вновь обрести милость богов. Они идут за ней.

Женщины снова загудели, кто-то запричитал, в голосах были ужас и растерянность. Потерять священную чашу – такого никому и в голову не могло прийти. Это все равно что потерять сам Истир или расколоть небо! Но как же можно помешать? Святилище Макоши охраняли только сила богини и почтение к ней, дружины здесь не держали.

– Князь! – воскликнула Дарована. С детства приученная думать о подобных вещах, она могла найти выход гораздо быстрее служительниц богини. – Нужно немедленно послать гонца к Держимиру! Он поможет! Он не потерпит, чтобы рароги ходили по его земле и грабили его святилища! И он где-то близко! Его полюдье ходит по Краене, я знаю! Он не успел еще уйти на Ветляну! Матушка! – Дарована обернулась к Божаре, сжимая руки перед грудью, словно умоляя прислушаться к ее словам. – Нужно только узнать, где он сейчас! И можно послать кого-нибудь из моих отроков.

Пять десятков отроков, отряженные Скородумом охранять княжну, жили на ближайших огнищах, поскольку мужчины не допускаются в обиталище Великой Матери. Против дружины Боримира их было мало, но гонцов лучше них не найдешь. Сейчас Дарована не помнила, что совсем недавно боялась Держимира. Необходимость защитить Чашу Судеб от рарогов заставляла забыть о прошлом. Беспокоило Даровану только одно: как бы десятский Рьян не поддался на уговоры всполошенной Любицы и не попытался увезти их. Однажды потеряв княжну, Рьян с тех пор удвоил и утроил бдительность, стараясь доказать князю Скородуму и самому себе, что достоин доверия. Правда, в прошлый раз его противником был сам Огнеяр Серебряный Волк, так что поражение едва ли можно поставить десятскому в вину. И теперь он непременно потребует отъезда, а Дарована не хотела уезжать от чаши. Она знала, что увозить и прятать свою святыню Божара не позволит, и бежать из святилища, словно не доверяя защите богини, Дароване казалось недостойным.

– Мы пошлем к нему гонца, – тихим, безжизненным голосом ответила Божара, не открывая глаз. – Но князь Держимир не успеет. Рароги слишком близко. Мы найдем средство остановить их. Великая Мать не нуждается в мечах, она сама защитит себя.

С этими словами Божара вдруг широко раскрыла глаза, и Дарована отшатнулась, прижала руку ко рту, чтобы сдержать вскрик: такой яркий, неудержимый огонь сверкнул в глазах волхвы. Все ее лицо преобразилось; казалось, по его чертам пробегают тихие молнии, на кончиках ресниц тлеют голубоватые искры. Она не отдыхала в эти мгновения – ее дух искал тропинку к Матери Макоши. И теперь она была готова говорить с богиней.

Божара шагнула к камню, положила кончики пальцев на широкий глиняный валик, окружавший горло чаши, выпрямилась и заговорила, глядя в полутьму перед собой: