Утес чайки

Кейт снова представила картину преступления, которую ей описали во всех подробностях. Отец в пижаме сидит, привязанный к стулу, с полиэтиленовым пакетом на голове. Так он и задохнулся под этим пакетом.

– Это ужасно, – тихо сказал Дэвид.

– Да, – шепотом согласилась она.

Почувствовала его ладонь на своей руке и услышала тихий голос:

– Не плачь. Я знаю, как это больно.

Она не заметила, как взмокли щеки. Теплая рука Дэвида и слова сочувствия только усугубили ситуацию. Теперь унять слезы невозможно.

– Да, – всхлипнула Кейт. – Это очень больно.

Это не прекращалось. Никак не могло прекратиться, хотя прошло столько времени. Кейт так и не смирилась с жестокой смертью отца и с тем, что он оказался не таким, как она о нем думала.

Она опомнилась в объятиях Дэвида, когда рыдала, уткнувшись носом в его мокрый джемпер.

– Поплачь, – говорил он. – Может, ты просто недостаточно плакала из-за всего этого.

Это была правда. Кейт, конечно, плакала и раньше, но недостаточно по масштабам катастрофы. Она пыталась отодвинуть горе, спрятать туда, где оно было бы безопасно для ее жизни. Всячески стремилась помешать боли овладеть собой, поскольку боялась, что никогда больше не сможет вырваться из ее тисков. Отталкивала боль всякий раз, когда та делала шаг в ее сторону. И верила, что от этого боль станет меньше, слабее и, возможно, однажды иссякнет совсем.

Она ошибалась. Боль оставалась все таким же хищником с оскаленными зубами – и лишь выжидала момент.

Кейт плакала и плакала, а Дэвид держал ее, и она подумала, что стоило бы прислушаться к предложению Колина, потому что свидание с Дэвидом точно последнее. Сначала испорченная пицца, потом он узнаёт, что здесь произошло убийство, и вынужден ее утешать… Кейт рассмеялась, но не радостным, а истерическим смехом, при мысли о том, как непредсказуемо умеет пресечь отношения с мужчиной в самом зародыше. Смех, во всяком случае, остановил поток слез. Она села и неловко вытерла щеки рукавами нового платья.

– Извини… О боже, что же я это, в самом деле…

Кейт просто не решалась представить со стороны свое мокрое лицо с красными пятнами и черными разводами туши. Она и без того не считала себя красавицей, а тут…

– Я, наверное, выгляжу ужасно.

– Я так не думаю, – возразил Дэвид, наклонился и поцеловал ее в губы.

Кейт замерла. Нет, это он не всерьез… Она ожидала чего угодно, только не этого.

Дэвид слегка отстранился:

– Если ты этого не хочешь, то…

Несмотря на оцепенение, у Кейт хватило самообладания осознать, что другой такой возможности не представится. Если сейчас она ему откажет, Дэвид отступится, и потом ей придется самой подталкивать его к этому, а она понятия не имеет, как это делается.

– Да, – чуть слышно ответила она. – Я этого хочу.

Она снова поцеловал ее. Его губы имели привкус красного вина. Сразу стало тепло.

Кейт ответила на поцелуй, хотя совсем не была уверена в том, что это правильно. Она читала, что целоваться может каждый, потому что это делается инстинктивно. Но проблема в том, что инстинкты Кейт были вечно подавлены мыслями. То, что безотказно работало у других, у нее вызывало затруднения, потому что Кейт все анализировала, препарировала каждый импульс, пока он не рассеивался.

Не думай. Просто отдайся ему.

Такое не слишком эмансипированное поведение оставалось, тем не менее, единственно возможным. Кейт вспоминала поцелуи молодости, в темных углах, на вечеринках с друзьями. Когда все перепивались и было все равно, с кем целоваться. Наконец подобное роковое стечение обстоятельств – вечеринка, темнота, алкоголь – привело к тому, что Кейт переспала с семнадцатилетним парнем. Парень увлекался подругой Кейт, которая в тот вечер ушла с другим. Кейт прекрасно об этом знала, но ей было все равно. Она видела в этом лишь прекрасную возможность совершить взрослый поступок. Результат – неромантический секс на заднем сиденье машины, которую парень одолжил у отца. Это всё.

Второй опыт случился на рождественской вечеринке много лет спустя. Кейт ненавидела рождественские вечеринки, где алкоголь тек рекой, а шутки, по мере развития событий, становились все более плоскими и непристойными. Ее присутствие не было обязательным, но Кейт решила не отрываться от коллектива. В результате пила коктейли на основе колы, с дурацкой бумажной шляпой на голове, и отчаянно пыталась заразиться всеобщим буйным, беззаботным весельем. Это ей так и не удалось, зато под конец Кейт стала объектом домогательств коллеги, который до того вообще ее не замечал, а теперь оказался настолько пьян, что не смог распознать, что перед ним женщина совсем не его типа. Дошло до того, что Кейт поехала к нему домой и наутро проснулась в чужой постели, рядом с храпящим мужчиной, от которого несло алкоголем. Бледное зимнее солнце освещало неопрятную спальню, разбросанную повсюду обувь, джемперы, носки и нижнее белье. Кейт встала, собрала свои вещи и на цыпочках вышла из квартиры. С этим коллегой они встретились в следующий понедельник в коридорах Скотланд-Ярда и, не глядя друг другу в глаза, пробормотали невнятное приветствие.