Утес чайки

Но у Алекса Барнса не было машины, теперь в этом не оставалось никаких сомнений. Они проверили компании по прокату автомобилей; Барнс не обращался ни в одну из них. Расспросили людей – никто не видел его за рулем.

– Он не мог себе такое позволить, – пренебрежительно заметил один из соседей.

Опрос жителей домов вокруг парковки на Си-Клифф-роуд также ничего не дал. Никто не заметил ничего подозрительного в тот вечер. Никто не узнал Алекса Барнса на фотографии, которую показывали полицейские.

– Я в тупике, – пробормотал Калеб и глотнул воды.

Главное сейчас – не думать о виски. Он посмотрел на окно. Пять часов вечера, а на улице темно. Комната отражалась на мокром от дождя стекле. Калеб видел мужчину, одиноко сидевшего за большим столом. За тем самым столом, который выбрала его жена в расчете на множество гостей. Ей нравилось собирать вокруг себя людей, разговаривать с ними до глубокой ночи, смеяться. С ней было хорошо. Но в один прекрасный день жена ушла, не выдержав его алкоголизма. С тех пор Калеб жил один, и гости к нему не ходили. Он просто не знал бы, что с ними делать.

Ну, вот, отвлекся… Калеб заставил себя вернуться к сложному расследованию. Он сидел, с ручкой в руке, над листом бумаги, на котором было написано имя Алекса Барнса. Калеб обвел его в кружок.

Возможно, с Барнсом пора распрощаться. Калебу не нравилось, что этот человек злоупотребляет благодарностью Деборы Голдсби. Доктор Джейсон звонил по этому поводу каждый день. Но до сих пор не удалось найти ничего, что подтверждало бы участие Барнса в преступлении. Кто знает, может, в тот вечер он действительно случайно проходил по набережной… Сделал крюк по Кливленд-уэй в штормовую погоду на обратном пути из пиццерии, где работал. Почему бы и нет?

Тогда откуда у меня это глупое предчувствие?

С какой стати Калеб так цепляется за этого Барнса? Просто потому, что больше у него никого и ничего нет, и без Барнса он потеряет всякую надежду пролить свет на эту историю в обозримом будущем. Никаких других зацепок, ни похитителя, ни загадочного второго мужчины, в машине которого Амели Голдсби удалось бежать. Заколдованный круг какой-то…

Калеб написал на листке три имени – Ханна Касуэлл, Саския Моррис и Амели Голдсби. Кейт Линвилл предположила, что Ханна Касуэлл как-то связана с другими девушками. Она тоже исчезла, когда была на улице, и возраст соответствовал. Но Калеб не был в этом уверен. В свое время он руководил расследованием дела Касуэлл, которое в какой-то момент окончательно застопорилось. У них не было ничего. Абсолютно никаких следов – ни телефона, ни сумочки, как в случаях Моррис и Голдсби. И никакого трупа – ничего. Само по себе это не исключало того, что связь все-таки существует, но заставляло усомниться. Да и временной промежуток между Касуэлл и двумя другими девушками был слишком большим.

Оставались Саския Моррис и Амели Голдсби. Одну нашли мертвой, вторая пропала на следующий день после этого. С какой стати преступнику вдруг понадобилось столько жертв?

«Ломка, – подумал Калеб. – Как у наркомана». И тут же почему-то вспомнил о виски в шкафу.

Зачем он уморил Саскию Моррис голодом? Пассивное убийство. Удобный способ устранить кого-то без кровопролития и прямого физического воздействия. Потом он вывез ее тело на болота. Что было до этого? Саския Моррис жила у него несколько месяцев. У него или с ним? Где можно прятать человека так, чтобы об этом никто не знал?

Такое бывало. Подземные темницы психопатов – Приклопиль, Фриц Хонка. Наконец, Филипп Гарридо, восемнадцать лет державший под замком американку Джейси Ли Дугард[3]. Или они имеют дело с такого рода извращенцем?

На теле Саскии Моррис не обнаружено следов насилия, но преступная фантазия неистощима. Почему он все-таки ее уморил? Она стала настолько неуправляемой? Или все дело в возрасте? Саскии Моррис было четырнадцать, когда ее похитили, и пятнадцать на момент смерти. Что, если интересующий его возрастной промежуток ограничивается четырнадцатью годами?

Педофилы народ привередливый. Калеб достаточно работал с ними и знал, какими специфичными они могут быть в своих предпочтениях. Иногда они вообще не понимали, что совершают насилие. И далеко не всегда были способны на убийство. Но голодная смерть – зачем это?.. Преступник устал от Саскии. Будучи не способен на убийство, он просто перестал к ней ходить. Игнорировал ее, подавляя ее существование в сознании. Должно быть, она кричала, пытаясь привлечь его внимание. Это наводило на мысль, что ее держали там, где никто не мог ее услышать. Даже сам преступник, который, возможно, не вынес бы этого.