Утес чайки

Она сглотнула:

– А что ты обычно делаешь на Рождество?

Он рассмеялся:

– Я первый спросил.

– Я всегда встречала Рождество с папой, – ответила Кейт. – Но после его смерти… одна.

– Я тоже на Рождество обычно один. За исключением тех случаев, когда у меня завязывались серьезные отношения с женщинами.

– И не тоскливо тебе? Одному?

Он пожал плечами:

– Я работаю, и на Рождество тоже. Могу приготовить себе что-нибудь между делом, прогуляться к морю… Все нормально.

– А у меня в Лондоне поблизости моря нет.

Дэвид покрутил в руке бокал:

– Почему бы тебе не приехать сюда на Рождество?

Меньше всего Кейт хотела выглядеть навязчивой.

– Ну… к тому времени мой дом наверняка будет продан, так что жить я там не смогу.

– Я имел в виду не твой пустой дом. Почему бы тебе не приехать ко мне?

Кейт и без того бóльшую часть времени жила с ним, но тут замялась. Буря чувств, ожиданий, страхов – уж очень изматывающе это выглядело.

– Да, – сказала она. – Об этом стоит подумать.

Дэвид сделал глоток и улыбнулся. Кейт любила его улыбку. Она любила этого человека целиком и полностью, со всеми достоинствами и недостатками. Ей нравилось то, что он сделал с ее жизнью, с ней самой, и что обещал сделать в будущем.

«Будь осторожна, – предупредил внутренний голос. – Здесь есть к чему приглядеться внимательнее».

– Дэвид, я… – начала Кейт, но он перебил ее:

– Похоже, вы хорошие знакомые с этим старшим инспектором. Такое впечатление сложилось у меня вчера, во всяком случае. Вы друзья?

– Друзья – громко сказано. Но мы достаточно хорошо знаем друг друга. Расследование смерти моего отца… все это очень тяжело мне давалось. Но Хейл оказался настолько внимателен, что помог мне с этим справиться. Поэтому он мне нравится, да.

– Идеальный информатор, я имею в виду вашу статью. Старший инспектор Хейл знает больше кого бы то ни было.

Кейт рассмеялась:

– Да, но всего он мне не говорит. Не может, при всем желании.

На деле все обстояло не совсем так. Калеб не скрывал от нее почти ничего. Потому что Кейт была его коллегой, не журналисткой.

Внезапно она растерялась, потому что теперь уже не знала, с чего начать признание.

– Но вы наверняка пытаетесь выудить из него информацию. Алекс Барнс все еще главный подозреваемый?

– Честно говоря, не знаю.

– Я удивился, когда вы снова пришли ко мне. Сразу почувствовал себя на мушке…

– Опрос всех участников событий – обычное дело. В расследовании так всегда. Ты снова и снова надоедаешь всем и каждому в надежде хоть за что-то зацепиться.

– Ты говоришь как настоящий полицейский.

Сейчас или никогда.

– Дэвид, я…

– Но знаешь что? – снова перебил он ее. – Все-таки я рад, что ты только пишешь о преступлениях, а не работаешь в полиции.

У Кейт упало сердце.

– Но почему? Я… – Она старалась выглядеть так, будто этот разговор нисколько ее не задевает, и чувствовала, что это ей плохо удается. – Что ты имеешь против полицейских?

Он отпил из бокала и задумался:

– Не знаю… Наверное, это прозвучит глупо, но для меня они всегда были противниками. Я имею в виду, на демонстрациях и тому подобном…Теми, кто по ту сторону.

– У тебя были конфликты с полицией? Ты участвовал в демонстрациях?

Дэвид рассмеялся:

– В молодости. Ну да, приходилось.

Кейт понимала, что сейчас самое время посмеяться вместе с ним и обратить все в шутку. А потом вдруг выпалить, что, как это ни смешно, он уже несколько дней как влюблен в женщину-полицейского, и это не так плохо, разве нет? Таким образом ситуацию можно было спасти. Но беда в том, что ни юмор, ни тем более ирония не являлись сильной стороной Кейт. Для этого она была слишком застенчивой, слишком серьезной и подозрительной. Особенно в подобных, ответственных ситуациях. Кейт просто умирала от страха.

Как я буду жить, если он тут же порвет со мной?

Так или иначе, а сознаться придется. Иначе о каком общем будущем может идти речь? Кейт чувствовала себя ребенком, который закрывает глаза и думает, что его никто не видит.

Нужно наконец открыть глаза и решиться…

– А потом проблема с водительскими правами, – продолжал Дэвид. – Это действительно далось мне тяжело. Месяцами без машины… я чувствовал себя инвалидом.

Кейт понимала, что говорит как гувернантка, отчитывающая своего воспитанника, однако тем не менее заметила:

– Но ты действительно водил машину в нетрезвом состоянии и подвергал опасности жизнь других людей.

– Все так. Это была глупость с моей стороны, а полицейские правы. И все же мое отношение к полиции после этого не улучшилось. – Он потянулся через стол и взял ее за руку. – У тебя холодные руки, Кейт. Ты мерзнешь?

В зале было почти жарко, но изнутри Кейт бил озноб.

– Я не знаю… Похоже, простудилась немного.

– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Как прошел твой день? Ты была у той женщины?

…О чем-нибудь более приятном, чем такая мерзость, как полицейские.

– Ты имеешь в виду Шейлу Льюис?

– Именно. Подругу пропавшей девушки.

– Ханны Касуэлл, да. Шейла была последней, кто с ней разговаривал. По телефону.