Уши торчком, нос пятачком

– Все зависит от того, как они станут себя вести. Осознают новые реалии и будут в них жить – все у них будет нормально, начнут плести интриги и вредить – законы волчьего племени будут к ним беспощадны, – сильнейший говорил спокойно, но от этого сказанное им выглядело только еще более суровым.

– Какие интриги?! – поразилась я. – Это же моя мама… Ей и так очень трудно пришлось в жизни!

Добровольский-старший неожиданно хмыкнул, вот только в глазах улыбка не отразилась, оставив их холодными. Такой не поддастся эмоциям, в первую очередь будет учитывать лишь свои интересы. Впрочем, власть – это бремя.

– Знаю я твою мать. Хорошо знаю. Жизнь свою она сама выбрала, и не без причины. Так что не переживай за нее – выкрутится. А сестра…

И белый отвел от меня взгляд, посмотрев на сына. Я тоже сразу обернулась к Андрею. Он с выражением скуки на лице делал вид, что занят – смотрит в окно. Но стоило отцу на него посмотреть, как тут же резко повернул голову, встречая его взгляд. И коротко отрицательно качнул головой. Дамир в ответ безразлично пожал плечами. И этот, понятный только им диалог, меня взволновал. За Кристину стало тревожно – сестра как-никак!

– Отца моего вы тоже… знали?! – с испугу вдруг посетила меня мысль.

Я не думала о том, что противоречу сама себе, что белый, возможно, не знает о Волконском. Но едва вопрос сорвался с моих губ, как выражение лица сильнейшего изменилось, усилив чувство панического страха, затронув мое животное начало. Черты его лица заострились и окаменели, взгляд почернел, выдавая эмоции зверя.

«Знал…» – почувствовала я правду.

– Мне известно о нем, – Дамир не сказал: «Мы были знакомы» или «Он был неплохим оборотнем», из чего я сделала вывод, что вряд ли между ними была симпатия. – И мне нечем тебя обрадовать, еще неизвестно, чья кровь «хуже» – Фирсановых или Волконских.

Но вот договор?.. Я вновь мысленно вернулась к этому вопросу, все еще лелея надежду сбежать из окружающего меня дурдома. Поэтому отважилась озвучить выстраданное вчера решение.

– Дамир, – отец Андрея ответил мне спокойным внимательным взглядом, – поскольку я не имею кровного родства с родом, принявшим на себя обязательства по договору, объединившему нас с Андреем, я настаиваю на том, чтобы быть освобожденной от этих обязательств. Я, лично я, ничем не связана с кланом белых волков.

Едва последний звук слетел с моих губ, как со стороны Андрея послышалось яростное рычание его волка. Взбешенное. Несогласное. Поскольку я не успела отвести взгляд от лица Дамира, я заметила, как от потрясения на долю секунды расширились его глаза. Но он тут же совладал с эмоциями, взглянул на сына и нахмурился.

– Ты против?

– Да! – все, что он ответил, с трудом процедил сквозь стиснутые зубы.

Я же, уставившись на него во все глаза, была шокирована и раздавлена злостью, сверкавшей в ответном мужском взгляде. Он предупреждал, он грозил, он подавлял меня сейчас ею.

– Она права, – веско и почему-то напряженно возразил сыну Дамир. – Так было бы лучше. Для всех.

– Нет! – не согласился Андрей, поразив своим упрямством.

– Почему?! – скорее взвизгнула, чем выкрикнула я.

– Ты. Добровольно. Приняла. Обязательства, – он говорил ледяным тоном, не отпуская моего взгляда. – Публично. Именно ты! Все остальное второстепенно. Я не принимаю твоего отказа. Все!

И белый, вскочив с дивана, отошел к окну и замер там спиной к нам. Дамир несколько секунд смотрел на него очень странным взглядом, прежде чем перевести взгляд на мою особу, онемевшую от наглости Добровольского-младшего и потому молчащую. Опять Андрей решает за меня!

Не совладав с собой, я тоже вскочила. И возмущенно закричала ему в спину:

– Это мое право! Меня нельзя заставить! Ты просто объединишься с другой волчицей на два месяца. С Кристиной, например! У тебя же есть твой контроль альбиноса над зверем. Ты же так хвалился им! Так что сумеешь не повязаться за это время.

Он обернулся – резко, зло, явно на пределе сдерживаемого гнева.

– Можно, – он говорил очень тихо по контрасту со мной, не обращая внимания на присутствие отца, но так отчетливо, что каждый звук отдавался в моей душе. – Тебя можно заставить. Хочешь проверить?

И прежде чем я успела ответить, меня накрыло волной чужой воли. Ошеломляюще сильной, заставляющей моего зверя мгновенно пригибаться, безоговорочно подчиняясь.

– Повторяй за мной! – четко прозвучал безжалостный приказ Андрея. – Я не отказываюсь от взятых на себя обязательств. Подтверждаю их перед сильнейшим.

И я, глотая в бессильном отчаянии слезы и при всем страстном желании не имея никакой возможности воспротивиться, как попугай забормотала:

– Я не отказываюсь от взятых на себя обязательств. Подтверждаю их перед сильнейшим.

Стоило мне произнести последнее слово, как наступила тишина. После такого унижения перед Добровольским-старшим мне было стыдно поднять на него глаза, а на Андрея… Для меня оправдания его поступку просто не было.

– Сын… – Дамир все же вступился за меня, но был тут же перебит Андреем.