Уровень 2

Вообще странно получалось. С одной стороны, он вроде бы все время жил не для себя, а для кого-то еще. Старался быть удобным, соответствовать ожиданиям, а при этом никто не заплачет после его смерти. Выходит, никому такое его поведение и не было нужно? О людях, которые действительно посвящают себя окружающим, на похоронах плачут и вспоминают добрыми словами.

Если он жил ни для себя, ни для других, получается, что он и вообще и не существовал?

С другой стороны, в этом странном мире он точно был нужен людям. К нему же стояла целая очередь, и эти жители точно расстроятся, если он не появится завтра, а те, кто уже получил хорошие пророчества, будут еще не раз вспоминать с благодарностью. Да, они относятся к нему как… к инструменту, но все равно получалось, что он хороший и нужный инструмент.

Может поэтому его вроде бы невзначай и посетила мысль о том, что стоит обзавестись собственным домом? Подсознание давно уже решило, что здесь ему гораздо лучше, чем на Земле. В этом городке он впервые по-настоящему живет. Жаль только, что его ценят не за то, кем он является, не за ум или дела, а просто за странный и доставшийся непонятно за что дар.

Додумать эту мысль Дин не успел. Проход, все время делавший резкие повороты то влево, то вправо, внезапно вывел его в центр лабиринта. Фонарик здесь уже не требовался: таинственное синее сияние давало достаточно света, чтобы видеть очертания стен и потолка, которые в таком освещении выглядели очень мистически и таинственно.

Дин сразу узнал камень, хотя тому, если верить снам, полагалось лежать в основании башни. Перед ним была та самая глыба, что старше самой вселенной… многих вселенных. Она будто проросла из пола и выглядела как айсберг, у которого где-то там внизу скрыто гораздо больше, чем можно подумать.

Камень манил к себе. Дин как будто вновь слышал голос: «Хочешь узнать тайны этой и прошлой вселенных? Иди ко мне. Коснись меня!» Хотя, конечно, никаких слов не было. Возникали только образы в голове и стойкое ощущение, будто его магнитом тянет к синей глыбе.

Дин в растерянности огляделся по сторонам и только тогда заметил Снежану, которая, оказывается, все это время тихо шла следом.

– Что мне делать? – тут же спросил он.

– То, что считаешь правильным и нужным. Не спрашивай никого, кроме своего сердца, – серьезно ответила она, скрестила руки на груди и встала у стены.

Он должен принять решение? Но как ему знать, какое правильное?

И тут ему стало по-настоящему страшно. Дин чувствовал, что если уйдет, не коснувшись синей глыбы, то никогда не простит себя за упущенный шанс… но шанс чего? Волшебства, наверное. Того, в которое веришь в детстве, мечтаешь о нем подростком и немного еще надеешься на него в семнадцать. Уйти – значит окончательно уничтожить волшебство и чудо в своей жизни. У него сейчас есть реальная возможность изменить свою судьбу, и ее нельзя упускать.

С другой стороны, он ощущал, что камень опасен. Это точно была ловушка, и сны на это однозначно намекали. Глыба звала к себе не просто так, и была похожа на хищника, приманивающего доверчивую рыбку на светящуюся удочку.

Дин подошел ближе и поднес руку, остановив ладонь в нескольких сантиметрах от поверхности камня. Он почему-то интуитивно ждал, что что-то почувствует: тепло, холод или какое-то давление синего волшебного цвета, но ничего такого не было. Только голос в голове зазвучал еще громче: «Прочти меня».

Дин оглянулся на невозмутимо наблюдавшую за всем Снежану, зажмурился и шлепнул голой ладонью по камню.

Вспышка была такая, будто через его мозг пропустили разряд тока.

В обычную пару секунд ему показали не девять кадров, а миллионы и миллиарды, по числу пережитых глыбой вселенных. Осознать их было невозможно, но и зажмуриться внутри мозга тоже не получалось. Удар по сознанию был так силен, что мир вокруг поплыл и померк.

Дин пришел в себя и зажмурился от яркого света

– Эй… ты как? Снежана отвела фонарик в сторону и перестала его тормошить.

– Где я? – спросил он, так как после яркой вспышки по глазам, все вокруг теперь погрузилось во тьму.

– Так… ты меня уже пугаешь. У тебя что, амнезия? Сколько пальцев видишь?

– Я вообще после твоего фонаря ничего не вижу… – пробормотал он.

– Ты все там же. Синий камень исчез сразу, как ты его потрогал, поэтому теперь и темно.

Он протер глаза. Снежана держала фонарик лучом в потолок, чтобы снова его не ослепить, так что Дин впервые увидел купол центрального зала Лабриса. Оказывается, он был расписан, как в храме. Пятно света не позволяло охватить всей картины: он видел только отдельные фигуры в египетском стиле, так что понять сюжет фрески не мог. Внимание Дина привлек люк в центре купола и непонятный сверток возле него.

– А что это? – спросил он, указав вверх.

Снежана, перестала озабоченно разглядывать его физиономию и проследила взглядом за лучом.

– Забавно… не знаю, – пробормотала она, проследив фонариком путь от свертка вдоль по тонкой веревке, идущей по потолку, а потом и по стене вниз.

Дин медленно поднялся. Голова еще кружилась: непонятно, то ли от пережитого шока, то ли он просто затылком ударился.