Упреждающий удар

— Пистолет, — с тревогой прошептал я.

Славик тоже, видимо, подумал о «беретте» и остыл… А Деда тем временем уже вывели. Увидев его чистое лицо, я чуть было не расхохотался. Это же надо! Они заходили в туалет, чтобы Дед умылся, а я-то что подумал?

Дед и его провожатые вышли в холл к лифтам. Мы снова припустили бегом, словно мальчишки, до очередного утла. Остановились. Славик выглянул, за ним я.

Бойцы ОМОНа стояли у дверей лифтов. Один стволом автомата нажимал на кнопку вызова.

— Как они поместятся… — покачал головой Славик.

Тут мы услышали за нашими спинами топот… За нами, оказывается, все время следовали сослуживцы, «узники концлагеря», как их назвал Славик. Они налетели на нас. Мы со Славиком ничего не сообразили, а нас уже вытеснили на всеобщее обозрение.

Картина получилась прелюбопытная: с одной стороны — штурмовики ОМОНа и МУБОПа и Дед в наручниках, с другой — мы со Славиком и за нами толпа работников концерна. А мы, значит, как предводители восстания во главе толпы восставших.

Неловкая пауза тянулась около минуты…

Наконец, крайний к нам мубоповец (тот самый, с пистолетом) стащил маску и, моргая, посмотрел на нас. Обнажились взъерошенные рыжие волосы. Я узнал в нем капитана, отдававшего приказы внизу, возле УАЗиков…

— Разойтись по местам, продолжать работу, — процедил капитан сквозь зубы.

Нас было много, а он один. Но, удивительное дело, его сразу послушалась…

…Эти картинки одна за другой возникали в моей памяти, пока встречная электричка всасывала в себя пассажиров. И вот на перроне, кроме меня, никого не осталось. Хотя нет, машинист выдерживал паузу, пока к вагону бежала, опаздывая, размахивая кошелками, какая-то женщина… Но вот и она добежала, смешно переваливаясь, как утка, до вагона, поставила в тамбур тяжелую сетку, взялась обеими руками за поручни, глубоко вздохнула, шагнула сама…

Двери захлопнулись. Электричка медленно тронулась с места. С веселым гулом она стала набирать скорость. Я проводил ее взглядом, весело гудящую, и направился к лестнице, от которой начиналась тропинка через поля.

Кейс мерно покачивался в моей руке, ручка поскрипывала и… все это понемногу сводило меня с ума.

Само собой, как-то вдруг, исподволь, во мне выросло желание увидеть миллион долларов. «Миллион, миллион, миллион…» — твердил я и не мог успокоиться. Хотя еще пятнадцать минут назад и думать не думал ни о каком миллионе. «Я никогда не видел миллион долларов, почему бы мне не остановиться, не положить кейс в густую траву и не открыть крышку?» — вот о чем я думал. После этого я снова мог бы запереть его и продолжить путь.

Но я не остановился, не положил дипломат в густую траву и не открыл крышку. Я повторял себе: «Деньги, которые там лежат, чужие деньги, нечего мне на них пялиться!»

Вокруг меня стрекотали кузнечики, дул тихий ветерок. Солнце коснулось горизонта. Народ, сошедший вместе со мной на этой станции, ушел далеко вперед — где-то впереди, среди неубранных хлебов я видел вереницу людей, несших на плечах какие-то лопаты… или саженцы… Счастливые дачники со своими счастливыми дачными проблемами!

Начинало холодать. Я уже жалел, что не отправился сюда на машине. И в самом деле, поехал бы я на «опеле», был бы, по крайней мере, согрет!

Но если бы я отправился на дачу на машине, мне пришлось бы заехать в дачный поселок с той стороны, где расположен домик сторожа. С вечно пьяным сторожем не то по отчеству, не то по фамилии Петрович, я был знаком. Петровича все знали, звали его только так, а больше его никто никак не называл. И вот этот Петрович непременно спросил бы у меня: как дела, Паша? А я не хотел врать Петровичу, я не хотел сейчас видеть Петровича. Я никого не хотел видеть.

Выходит, я правильно не воспользовался машиной.

Ободренный, я зашагал быстрее. Даже неожиданная мысль о том, что в похожей обстановке когда-то убили священника отца Александра Меня — топором по голове, да еще недалеко от станции электрички, — не сильно обеспокоила меня.

* * *

Окровавленное солнце уползло умирать за горизонт, когда я приблизился к дачному поселку «Зеленые холмы». В густеющей тьме передо мной возникла ограда — обычная железная ограда, высотой метра два, она шла вокруг поселка. Через нее вполне можно было перелезть. Но я помнил, что в ограде были калитки, и нашел одну из них. Правда, калитка оказалась заперта. Я осторожно подергал рукой замок. Тщетно. Замок вдобавок еще и заржавел. Просто прекрасно…

Я не стал искать вторую калитку. И, уж конечно, я не собирался идти до ворот, где стоял домик сторожа. Сделав несколько шагов вдоль ограды, я перебросил на ту сторону кейс и перемахнул сам… Штаны, кажется, затрещали… но ничего, выдержали.

Ощупывая шов на брюках, я присел на корточки. И тут мое ухо уловило скрип открываемой двери. Я похолодел.

Взвизгнула и отчаянно залаяла собачонка. В одном из домиков недалеко от меня зажегся свет на веранде.

— Кто здесь? — выкрикнул голос.

Мужчина в очках стоял на веранде, вытянув шею, и пялился в темноту. Судя по всему, он меня не видел, просто его насторожило поведение собаки.