upload

успокаивающим и расслабляющим, и я наслаждался отсутствием связи с внешним миром и

уединением где-то, эм, три дня, а потом мои мозги начали ржаветь. Кажется, идея заключалась в

том, что, если заставить писателя смертельно скучать, он или она, чтобы спастись от скуки, будет

много писать в блокноте или на ноутбуке. Это работало какое-то время, а затем я у меня

появилось ощущение, как будто меня заперли в одиночной камере. Однажды я провёл остаток

дня после обеда за наблюдением за колонией муравьёв, которые носили хлебные крошки по полу

"коттеджа для работы". Я был настолько очарован этим развлечением, что разложил хлебные

крошки по разным углам, чтобы создать некое подобие эстафеты для насекомых.

И даже ужин с моими коллегами по писательскому уединению был не очень то хорошим

отвлечением. Они все были псевдоинтеллектуалами, которые писали новый великий

американский роман, а тему моей диссертации подбросили вверх, и она приземлилась на

кухонный стол с глухим стуком кучей ослиного навоза. Иногда все эти великие американские

писатели, напустив драматизма, читали свои работы. Их работы были претенциозными,

утомительными, заключающими в себе всё внутреннее дерьмо авторов, написанное в прозе,

лучшем описанием им могло бы послужить: "Посмотрите на меня! Пожалуйста, посмотрите на

меня!" Естественно, ничего такого я не произнёс вслух. Когда они читали, я сидел застывшем на

лице самым своим глупым восхищённым выражением, и кивал через равные интервалы времени,

делая вид, что увлечён, а фактически спасал себя от того, чтобы начать клевать носом. Один

парень по имени Ларс писал поэму на шестистах страницах про последние дни Гитлера в бункере

от лица собаки Евы Браун. Его первое чтение состояло из десятиминутного лая.

- Это создаёт настроение, - объяснил он. И он был прав, если хотел создать настроение

ударить его по лицу.

Усадьба Натали была другой. Она называлась "Поселение творческого восстановления" и

явно имела больше склонность к защите природы, конопле, хиппи и "Камбайя2". Они делали

перерыв, чтобы поработать в саду, выращивая всё без химических удобрений (в данном случае я

говорю не только о еде). Они собирались вечером у костра и пели песни о мире и гармонии,

песни, которые бы заткнули за пояс Джоан Баэз3. Они, что интересно, опасались незнакомцев

(возможно, потому что выращивали кое-что), а границу владений благоговейно охранял персонал.

Площадь территории была более чем сто акров, на которых располагался главный дом, настоящие

коттеджи с каминами и личными столами, бассейн, оформленный под пруд, кафе с

фантастическим кофе и большим выбором сандвичей, которые на вкус были словно ростки,

покрытые древесной стружкой, а на границе с самим городом Крафтборо - белая часовня, в

которой, если пожелаете, можно пожениться.

Первое, что я заметил, над входом не было надписей. Исчезла ярко окрашенная вывеска

"Творческое восстановление", которая была похожа на рекламу детского летнего лагеря. Толстая

цепь преградила путь моему автомобилю. Я съехал с дороги, заглушил двигатель и выбрался из

машины. Было несколько знаков "ВХОД ВОСПРЕЩЁН", но они всегда были здесь. С новой цепью и

без вывески "Добро пожаловать в "Поселение творческого восстановления", знаки "ВХОД

ВОСПРЕЩЁН" приобрели зловещий вид.

И что делать дальше?

Я знал, что главный дом в полукилометре отсюда. Так что я мог оставить машину здесь и

пройтись. Посмотреть, что к чему. Но какой в этом смысл? Я не был здесь шесть лет. Вероятно, земля продана, а новые владельцы желали уединения. Это бы всё объяснило.

И всё же казалось, что что-то здесь не так.

2 Камбайя (Kumbaya) – сокращение от come by here, my lord; = Kum Ba Yah. «Будь рядом с нами, Господь» (популярная народная песня, которую поют под гитару у костра, взявшись за руки)

3 Джоан Баэз (Joan Baez) – певица, выступавшая за мир во всём мире, против войны во Вьетнаме и

т.д. Левая политическая активистка.

24

"Что плохого, - думал я, - в том, чтобы я пошёл и постучал в дверь главного дома?" Но

опять же, толстая цепь и запрещающие знаки не похожи на коврики "добро пожаловать". Я всё

ещё пытался решить, что делать дальше, когда рядом со мной остановился автомобиль

крафтсборской полиции. Из него вышли два полицейских. Один - маленький и коренастый с

раздутыми в тренажёрном зале мышцами. Другой - высокий и худой с зачёсанными назад

чёрными волосами и маленькими усиками парня из немого кино. У обоих были солнечные очки,

поэтому я не мог видеть их глаза.

Маленький и коренастый подтянул штаны и сказал:

- Вам помочь?

И оба посмотрели на меня тяжёлыми взглядами. По крайней мере, я так думаю. Я же

говорил, что я не видел их глаза.

- Я хотел посетить "Поселение творческого восстановления".

- Что? - спросил коренастый. - Зачем?

- Потому что мне нужно творческое восстановление.

- Вы пытаетесь шутить со мной?

В его голосе были чванливые нотки. Я не люблю высокомерие. Я вообще не понимаю

высокомерия, за исключением того факта, что они были копами в маленьком городе, а я,

вероятно, первый парень, с которым у них произошла стычка, из-за чего-нибудь, кроме пьющих

малолеток.

- Нет.