upload

Я обязательно спасу свою семью. Приложу все силы для того, чтобы продержать нас на плоту и не

дать утонуть в боли.

Папа… мне не хватает тебя.

Смахнув со щеки влажный хрусталик, я погасила огонь и захлопнула словарик с фолиантом, вложив

исписанный листочек между страницами, как закладку. Переодевшись в шорты и майку, я собралась

залезть под одеяло, но услышала звук падающей вещи за спиной и резко обернулась.

Мое сердце пропустило удар. Не в состоянии проглотить появившийся ком ужаса в горле, я

выпустила из онемевших пальцев одеяло и прошла через комнату, остановившись рядом со шкафом

с одеждой. Мои расширенные глаза вонзились в упавшую фотографию в деревянной рамке.

Как… как она упала? Фотография стояла на нижней доске многоярусной книжной полки далеко от

края, так что никак не могла свалиться.

С трудом поборов оцепенение, я медленно присела на корточки и осторожно подобрала

перевернутую лицевой частью вниз рамку. Пробежавшись пальцами по не треснутому стеклу, я

выдохнула с облегчением.

Слава богу, обошлось.

Эта фотография была самой ценно вещью в комнате.

Я не успела осознать, как слезы подступили к глазам. Плотно стиснув зубы, я сдерживала их, как

могла. Но одна соленая капелька все-таки сумела обойти препятствие в виде моего кулака и упала на

улыбающееся лицо папы. Он крепко обнимал меня и Аню, мы сидели на его коленях, а мама

обнимала папу за шею.

От фотографии повеяло невероятным теплом, но мне стало нехорошо. Ноющая боль, объединившись

с одиночеством, задались целью раздавить меня. Расщепить на атомы. Сжечь в яростном огне

безвыходности. Я не могла вдохнуть из-за ощущения удушения, стиснувшего горло.

Я больше не могла сдерживать слез.

Они брызнули нетерпеливыми градинами по щекам, делая мое лицо сырым и ужасным.

Я столько сдерживала себя. Сдерживаю каждый день, чтобы ни мама, ни Аня, никто не видел, насколько я уязвима. К огромному несчастью, моя ложь недостаточно искусна, чтобы в нее поверила

Боль. Она проворная, зараза. Она знает меня «от» и «до», все мои слабости и сильные стороны. Но

под ее пристальным надзором мне кажется, что я лишена каких-либо преимуществ перед ней.

Если бы я только смогла заставить эту особу поверить в свой обман, было бы намного проще. Но это

ядовитое чувство, прознав, что в моей душе появилась очередная брешь, тут же заполнила ее

нескончаемой чернотой.

Стараясь не разжимать дрожащих губ, чтобы крик, рвущийся наружу из груди, так и остался не

услышанным, я поднялась с пола и, вытерев влагу со стекла, поставила фотографию обратно на

полку.

Почему ломаться так просто, а восстанавливаться тяжело?

Проведя ладонями по лицу, я стерла остатки своего отчаяния и резко развернулась к кровати.

Поревела, и хватит. Теперь нужно снова быть сильной.

Укрывшись одеялом, я отвернулась лицом к стене и стала следить за извивающейся серебряной

нитью на светло-бежевых обоях, образующую цветочные узоры, чтобы скорее погрузиться в сон.

Меня не вызывали на задание ночью, так что я смогла спокойной выспаться. Ну, как спокойно…

очередной кошмар, игра в догонялки с Больтарасом. Естественно, я была пищащей жертвой.

Стрелки часов показывали половина седьмого. Я лежала в постели, пытаясь закрыть глаза и открыть

их хотя бы еще через полчасика, но ничего не выходило, поэтому я встала, не в силах бездельничать.

Я чистила зубы в ванной и изучала свое бледное отражение в квадратном зеркале над раковиной, когда в дверь постучались.

— Аня, ты там? — послышался мамин голос.

Хах. Моя сестра не встает в каникулы раньше одиннадцати. Я всегда удивлялась, как легко ей

удавалось менять режим сна, потому что во время учебы она спокойно поднималась в шесть утра.

Кстати, о ней.

Похоже, Аня опять не ночевала дома. Я уже сделала ей пару звонков, но, как и в большинстве

случаев, мне пришлось слушать женский голос, сообщающий о том, что телефон Ани выключен, или

находится вне зоны действия сети.

Я отошла от раковины и открыла дверь.

— Добвое… — я вытащила зубную щетку изо рта и усмехнулась. — Доброе утро, мам.

— Я думала, здесь Аня, — пробормотала мама.

Моя улыбка сползла с лица.

Укутавшись в халат, она вздохнула и поплыла в их с отцом спальню, которая теперь принадлежала

только ей.

Я решила отложить душ, чтобы не отнимать у мамы время перед работой, и освободила ванную

через несколько минут.

Переодевшись, я отправилась на кухню, чтобы приготовить нам с мамой завтрак. Ей я сделала

яичницу с остатками бекона, а себе бутерброды в микроволновке с сыром и нарезанной свежей

помидоркой.

Вскоре мама присоединилась ко мне. Правда к тому времени я уже позавтракала, а ее яичница и кофе

остыли. Она проскользнула к столу и сделала пару глотков. Слабо поморщившись, поставила кружку

обратно на стол рядом с тарелкой.

— Ты не будешь? — поинтересовалась я, кивнув на яичницу.

— Я опаздываю, — ответила она, поправляя на себе бежевую блузку.

— Но…

— Все нормально, Женя. Я не голодна.

Но это невозможно. За последнее время мама ела при мне всего несколько раз. И я сомневаюсь, что в

моем отсутствии она забивала свой желудок. Мама сильно похудела. Юбка-карандаш, которую она