upload

фотографию Калеба к своей груди. Мне нравится покачиваться. Именно это я сейчас и

делаю.

Конечно, она спросила меня про фото, и про то, что произошло между агентом

Ридом и мной. Я отказалась отвечать на ее вопросы - у нее нет ничего, что она могла

бы предложить мне взамен - даже фотографий, чтобы помахать ими перед моим

носом.

48

Соблазненная во тьме. С. Дж. Робертс.

После того, как меня вчера привели в мою палату, я не проронила ни слова.

Вернувшись утром, агент Рид был готов к следующему раунду - как он называет,

интервью - к которому я, в свою очередь, отношусь как к допросу. Но доктор Слоан

появилась здесь за час до него. Я отрешенно наблюдала за тем, как она попросила

агента Рида перекинуться с ней парой слов.

Обрушив на меня убийственный взгляд, он повернулся и вышел. Мне кажется, он

думает, что я на него накрысятничала. Но мне нет до этого никакого дела, потому как

это означает, что я могу молчать чуть дольше.

Вернувшись, доктор Слоан была заметно напряжена. Что бы ей там ни

наговорили - это оставило ее в раздражении. И если бы я не была настолько убита

горем, я бы улыбнулась.

Сегодня она выглядит гораздо спокойнее.

Закрыв дверь в мою палату, и спрятав нас от людских глаз, она не стала задавать

мне никаких вопросов... пока что.

Сидя на своей кровати и держа в руках фото Калеба, я раскачиваюсь взад и

вперед. Он такой красивый. Я так сильно его люблю.

Усевшись на стул в уголочке, доктор Слоан - подумать только - вяжет свитер. Он

весьма странной конструкции - разве только если она не завела себе домашнего

осьминога и не одевает его в собственноручно связанные вещи. Несколько раз я даже

порывалась спросить у нее, что это за фигня.

Она замечает, что я на нее смотрю.

- Так я могу хоть что-то делать своими руками, - говорит она, послав мне

печальную улыбку.

- Чаще всего я - последний человек, с которым люди хотят общаться. Поэтому, я

сажусь и начинаю вязать. Я понимаю механическую составляющую процесса, но пока

не научилась делать из этого целостный предмет. Думаю, это можно назвать

"произвольным вязанием".

Она смеется над собственной шуткой.

Эта женщина смешная.

На мгновение она умолкает и мне кажется, что мы достигли конца нашего

одностороннего разговора, но потом, вздохнув, она продолжает говорить.

- Меня никогда не учили вязанию. Думаю, большинство перенимают это у своих

мам или бабушек, но я воспитывалась на государственном попечении, поэтому мне

пришлось учиться самой. Я занялась этим несколько лет назад, когда моя подруга

посоветовала мне обзавестись неким хобби. Бессмысленным хобби. По своей натуре я

слишком много думаю. И если я не нахожу способ отключить свой разум от

мыслительного процесса, я продолжаю думать, и думать, и думать. Чаще всего, о

работе. Порой моя работа бывает такой неблагодарной.

Подняв на меня свой взгляд, она снова улыбается. В ответ, я закатываю глаза.

Она, очевидно, пытается надоесть мне до смерти.

- Видишь, я же сказала. Неблагодарная.

49

Соблазненная во тьме. С. Дж. Робертс.

Ради Бога - закрой рот! Позволь сучке насладиться своим нервным срывом в

тишине.

- Мне это так понравилось, что я решила подобрать себе еще несколько других

увлечений.

О, Боже. Пожалуйста, не надо.

- Я делаю свои собственные набивные куклы. Ну, не совсем собственные, потому

что мы уже знаем, что ни мое вязание, ни шитье ничего не стоят, но я люблю покупать

куклы, потрошить их, и собирать заново, но какими-то интересными способами. Мне

нравится называть это `вариативной таксидермией'.

Убейте меня. Просто, мать вашу, убейте меня.

- Думаю, я слегка перегибаю палку, потому что таксидермия включает в себя

соединение предметов только одним предполагаемым способом. А я называю это

иначе. Это моя собственная маленькая фишка.

- А у тебя есть какое-нибудь хобби, Оливия? - спрашивает она, смотря на меня.

Не справившись с собой, я щурюсь. Мне бы не хотелось, чтобы она меня так

называла.

- Тебе это не нравится, да? Когда я называю тебя по имени?

Совсем слегка, практически против своей воли, я мотаю головой. И сделав это, я

хмурюсь и перевожу взгляд вниз на свои колени, на которых лежит фотография моего

прекрасного Калеба.

Калеб. Не думать. Не думать о нем.

Я снова разбита. Я разделена на мягкую, сентиментальную девушку, любящую

Калеба, несмотря ни на что, и жесткую, логичную версию себя, решившую выжить,

пускай даже ценой вырезания Калеба из своего сердца.

- Тебе больше нравится Ливви? Твоя мама говорит, что все зовут тебя Ливви.

Подняв взгляд на доктора Слоан, я чувствую, как глаза щиплет от слез. Она