upload

узнавать о первом впечатлении Ливви в отношении моего голоса, пока она лежала

привязанной и ослепленной в доме Фелипе. Она думала, что я собирался ее

изнасиловать, затем убить. Наверное, тогда я об этом знал, что меня совсем не

волновало... и это самое ужасное. Я помню свое безразличие. Очередная правда о

человеке, которым был я.

Не удовлетворившись наказанием, я продолжил читать. К моему удивлению, в

записях проскальзывал эротический подтекст. В то время, как я помнил яркие

моменты с долей своего нездорового желания, ее точка зрения было словно нож,

проворачиваемый в моем сердце. Я не был уверен в том, что Ливви, которую я узнал,

была той самой девочкой из прошлого. Возможно, я просто подмял ее под себя.

Я задумался о том, что если бы Ливви была кем-то другим - очередной девчонкой

- как я однажды предлагал - прошел бы я через все это, и продал бы ее Владэку. И если

бы она никогда от меня не убежала, не пострадала от байкеров, взял бы я эту

прекрасную девушку, лишив ее невинности. В такие моменты, я был готов на все,

чтобы стереть проплывающие перед моими глазами слова. Я не хотел, чтобы они

существовали. И не хотел, чтобы они были правдой. Тот, кем я был сейчас, стремился

вернуться в день встречи с Ливви, и переписать нашу историю. Но в моей голове не

унимался изводящий голосок, напоминающий о том, как далеко мне придется

вернуться, чтобы исправить собственные ошибки.

Я хотел оказаться в ночь своего избиения Нарви, и сдаться на волю смерти. Но

что было бы с Ливви, если бы я погиб? Что было бы со всеми теми девушками,

которых я обрек на страдания?

94

Эпилог. С. Дж. Робертс.

Было слишком поздно спасать Пию Кумар. Я заживо закопал хозяев этой рабыни

рядом с ее могилой, чтобы она слышала их крики.

Мне пришлось отвернуться от экрана, выключить ноутбук, и выйти на балкон,

чтобы глотнуть свежего воздуха. Было трудно дышать. Казалось неудивительным, что

Ливви не могла признаться мне в любви. Какое право я имел на это чувство?

Зайдя в комнату, я оставил ей записку.

Я прочитал твою книгу. Знаю, ты будешь вне себя от злости, и ты имеешь на

это полное право. Я понимаю, что тебе захочется на меня накричать, ты имеешь

право и на это, но должен быть с тобою откровенен - пока я не знаю, смогу ли все

это принять. Несколько дней я проведу в отеле. Мне нужно подумать.

Твой Калеб.

p.s. Прости за все.

Собрав свои скромные пожитки, находившиеся у Ливви в квартире, я, уходя,

закрыл за собой дверь. Я был в состоянии оцепенения, не знал, что мне дальше делать,

и с трудом вел машину - мое внимание было сосредоточено не на дороге, а на Ливви.

Почему она позволила мне остаться с ней? После всего, через что я заставил ее

пройти, я не мог придумать причины, по которой она впустила меня в свою жизнь.

Может, потому что боялась меня, или хотела держать поближе, чтобы приглядывать за

мной? Это было умно. Именно так поступил бы и я.

Я ненавидел, насколько слабым меня делали чувства к ней. Я не был плаксивым

ребенком, но презирал чувство собственного опустошения, когда ее не было рядом. Я

ненавидел сидеть в номере отеля, и ждать, когда она освободится с учебы или работы.

Я думал о ней, как о своей. Она и была моей, и все же, я не мог коснуться ее там, где

мне этого больше всего хотелось. Я не мог коснуться ее сердца и заставить отдать мне

все то, в чем у меня возникла такая неумолимая потребность. На мгновение... я

возненавидел ее. Я возненавидел свою любовь к ней.

Я собирался вернуться в отель, но мои мысли привели меня в другое место.

Пару раз я бывал в спортивном зале, и даже подумывал его посещать, но в

конечном итоге, поменял свое решение. Я был жестоким человеком, и сомневался, что

мне следовало ходить в подобные места. Вероятно, я передумал. Моей жестокости

требовалось освобождение.

Припарковав машину, я вошел внутрь, и тут же учуял запах мужского пота.

Комнату практически распирало от вони человеческих тел. Там не оказалось ни

кондиционеров, ни эскалаторов, ни стен, заставленных беговыми дорожками или

другими тренажерами. Это был настоящий спортивный зал. Это было то самое место,

где мужчины могли обратиться к своему зверю, живущему в каждом из нас.

Наконец-таки, по моим венам разлился адреналин. Мое сердце заколотилось,

кулаки сжались, а мышцы подтянулись и застыли. Я практически жаждал боя.

Пока я осматривал зал в поисках желающего и способного составить мне

достойного соперника, ко мне обратились на испанском, - Могу я вас записать?