Унтер-офицер и другие

— Вот как? — удивленно спросил он, выразив тем самым и изумление, и любопытство.

— Да.

— Это интересно…

— Ничего интересного в этом нет, господин прапорщик. Этот идиот дезертировал в надежде, что ему это удастся.

— Но не удалось…

— Никак нет, господин прапорщик, не удалось. У нас еще никому не удавалось дезертировать. Я смело могу это заявить.

— Прекрасно, унтер-офицер, прекрасно. Прямо-таки похвально.

— Спасибо, господин прапорщик!

Галфи закурил, видимо надеясь, что табачный дым сделает его умнее. Унтер-офицера Мольнара будто подменили: он мигом подскочил к прапорщику и дал ему прикурить, всем своим существом демонстрируя услужливость перед старшим по званию, что считалось добрым знаком в столь переменчивое военное время.

— Но, — начал прапорщик, — по чьему приказу вы действовали?

Шухайда молодцевато щелкнул каблуками и, застыв по стойке «смирно», переспросил:

— Как вы изволили сказать?.. Я ведь понимаю, что в подобных случаях не нужно ничьего приказа.

— Кто приказал доставить его сюда?

— Ага, понял. Докладываю: командир роты, господин поручик Боткани.

— Он вам приказал доставить его сюда?

— Так точно, сюда.

— Какой именно приказ отдал он вам, унтер-офицер? Постарайтесь вспомнить слово в слово.

— Как же не помнить, господин прапорщик! Господин поручик Боткани приказал мне препроводить дезертира сюда, в замок.

— Но почему в замок?

— Покорнейше докладываю: этот замок принадлежал Дрекслеру. Вчера командир штурмовой группы попросил у нас мины для минирования местности. Вот он-то и сказал, что их можно достать в замке Дрекслера. Теперь вам понятно?

— Я одного не могу понять: какое это имеет отношение к нам? Мы действительно расквартировались в этом замке, но мы не штурмовая группа, а разведчики.

Шухайда хотя и хотел поскорее освободиться от арестованного, но только теперь немного успокоился.

— Так вот почему, господин прапорщик, вас так мало! А то я уж начал было думать, почему кругом такая тишина…

Унтера даже пот прошиб при мысли, что он мог бы попасть в неприятную историю.

— Представьте себе, что было бы со мной, если б я здесь никого из наших не нашел? А ведь русские-то наступают! Тогда все сразу стало бы по-другому. Этот тип забрал бы мою винтовку и погнал меня туда, куда захотел бы.

Тут заговорил Мольнар:

— Этого вам нечего бояться, унтер-офицер. Наши разведчики находятся вон там. — И он ткнул рукой в сторону дороги. — Если бы они заметили хоть малейшее передвижение противника, то немедленно доложили бы об этом нам.

Проговорив все это, Мольнар пристально разглядывал дезертира. Соображал он поживее, чем Галфи, и почти сразу же понял, что этого Сийярто каким-то образом необходимо задержать здесь, чтобы сопровождавший его старший унтер-офицер не бродил с арестованным по окрестностям и не болтал о том, что в замке Дрекслера засели какие-то разведчики. А то долго ли до беды? Вдруг кому-нибудь взбредет в голову поинтересоваться этими разведчиками.

Вид у арестованного был довольно измученный. Он сильно исхудал, видимо, его скверно кормили. Однако, несмотря на это, он был чисто выбрит, умыт и держал себя вполне степенно: не ныл и не жаловался, и это особенно поправилось Мольнару.

Шухайда тем временем уставился взглядом в одну точку. Это означало, что он крепко задумался. Наконец он задал вопрос, который другой на его месте задал бы давным-давно:

— Выходит, никакой штурмовой группы в замке нет?

Галфи ничего не оставалось, как признать это. Однако Шухайда оказался отнюдь не таким «чокнутым», каким показался с виду.

— Значит, она ушла? — спросил он, потирая острый подбородок. — Тогда, господин прапорщик, скажите, пожалуйста, где же я могу их разыскать? Мне обязательно нужно сдать этого арестованного. Не выполнив приказа, я не могу показаться на глаза господину поручику Боткани.

Прапорщик оказался в затруднительном положении. Сказать, что штурмовая группа находится в замке, было уже нельзя. Да и где именно? В подвале? Сказать, что они не знают этого, — тоже не выход из положения. Какое-нибудь другое подразделение может себе позволить что-то не знать, но только не разведчики.

Прапорщик уже собирался наобум лазаря назвать какой-нибудь населенный пункт, но, как назло, не знал ни одного из тех, что находились поблизости.

— Прошу прощения, господин прапорщик, — поспешил на помощь Мольнар. — По-моему, мы можем сказать господину старшему унтер-офицеру всю правду.

Прапорщик так и обмер: «Правду? Только этого нам и не хватало». И жестом руки выразил протест.

— Как вы смеете?

Мольнар понимающе улыбнулся. Трюк, задуманный им, удался как нельзя лучше.

— Да, всю правду, хотя в прифронтовой полосе и не положено сообщать данные о передвижении частей…

Шухайда навострил уши: он был отнюдь не прочь узнать что-нибудь новенькое о положении войск, так как поручик из его роты, по сути дела, ничего не знал. Да и вообще все самые последние новости на фронте, как правило, узнавали от офицеров маршевых подразделений и их денщиков.

— Я прекрасно понимаю, что такое военная тайна.

— Мы в этом нисколько не сомневаемся, господин унтер-офицер.