Унтер-офицер и другие

— Господин Фориш, бывший здешний помещик, уже двадцать четвертого октября явился сюда и сейчас же начал распоряжаться. Ну, мы его быстро вышвырнули. Тогда он собрал целую шайку: кулаков, бандитов разных, оружие где-то достал — автоматы. Видим мы: тут не до шуток. Сначала они напали на дом нашего председателя Шебештена. К ним вышел брат председателя, а они его сразу же прикладом по голове. Самому председателю удалось скрыться. Тогда они начали стрелять, а потом бросились к правлению кооператива.

Дьердь Шебештен все-таки успел раньше их прибежать в правление, а у самого голова в крови. «Товарищи, — говорит он нам, — не уступим им, не сдадимся!» Габор Киш схватил вилы, Варга — топор, а те, кому ни топоров, ни вил не досталось, вооружились дубинами, и все выстроились у ворот: идите, мол! Ну, они и пришли. Так и стоим: они за воротами, а мы по эту сторону. Стрелять они не посмели…

Хандо замолк. Но тут же раздался другой голос:

— Почему ты замолчал, Ласло? Самое трудное тогда было впереди! Бандиты созвали крестьян на сходку, чтоб распустить кооператив. Они говорили, что ни один коммунист не посмеет явиться на эту сходку. Но Хандо обошел всех коммунистов и велел всем туда прийти. Сам он положил в карман большой нож и вышел прямо к столу, где сидели эти люди с автоматами. Хандо так и заявил им: «Наш кооператив« Мир» был и будет!»

Вы только подумайте: тогда, в такой момент, при этих людях он осмелился сказать такое! Бандиты только ругались и кричали, но ничего не могли поделать, потому что мы днем и ночью охраняли свой кооператив. А когда с контрреволюцией было покончено раз и навсегда, все единоличники в селе только и твердили: «Не думали мы, что в кооперативе такие стойкие люди». С тех пор больше ста человек вступило в наш кооператив! Сначала мы показали им, что умеем вести хозяйство, а потом все село своими глазами увидело, что мы и защитить социализм можем!..

Из коротких рассказов крестьян — никто из них не говорил о самом себе — майор скоро понял, что эти простые, немногословные люди из Задунайского края — непоколебимые борцы и строители социализма. Он почувствовал, что находится среди товарищей, друзей, братьев.

Гуляш уже начал остывать на тарелках, но атмосфера в комнате становилась теплее.

После обеда старый чабан заиграл на тарогато, и веселая мелодия разлилась по дому.

Председатель Шебештен первым вышел на середину. Вслед за ним вступали в пляс все новые и новые пары, и очень скоро в правлении стало тесно. Люди начали выходить на улицу.

Около забора толпились крестьяне, с любопытством заглядывали во двор. Майор поинтересовался, кто они такие.

— Наши, деревенские. Единоличники.

— А вы что, не пускаете их сюда?

— Почему не пускаем? Пусть идут! Вход для всех открыт.

Шебештен пригласил во двор единоличников. Скоро и во дворе стало тесно. Теперь уже танцевало человек триста. Хозяева праздника окружили советских офицеров, по-дружески беседовали с ними. Только деревенским девушкам это не очень понравилось. То одна, то другая подходила к офицерам, объясняя и словами, и жестами, что они видели в кино, как хорошо умеют танцевать советские военные.

— А товарищ майор разве не умеет танцевать? — спросила одна девушка.

— Умею, — сказал майор и тут же доказал, что он и в самом деле хорошо пляшет.

Веселье продолжалось до тех пор, пока офицеры не стали собираться в путь: им надо было поспеть еще в одно село.

— Как бы не так! — закричал старый Лакат. — Мы вас никуда не отпустим!

— Останьтесь еще, ну хоть немножко! — умолял кузнец Хандо. — Мы хотим вам еще кое-что показать.

— Что же именно? — заинтересовался майор.

— Кое-что… — таинственно ответил кузнец. — Кое-что такое, из чего, товарищ майор, вы поймете, что мы никогда не дадим в обиду социализм!

Десять человек мигом исчезли со двора, и через несколько минут перед гостями выстроился почетный караул: десять человек в синих кителях с автоматами на груди — рабочая милиция. Первым на правом фланге стоял длинный как жердь кузнец Хандо, рядом с ним Габор Киш, затем колесник Варга, Янош Визели и другие — те самые крестьяне, кто в трудные для республики дни защищали кооператив с косами, топорами и дубинами в руках.

КОНЮХ

Иштван Берта встретился с инженером дорожно-строительного участка лишь один раз, и было это ночью, да к тому же еще очень темной, когда рассмотреть друг друга было совершенно невозможно. Поздно вечером председатель сельхозкооператива возвращался домой на выкрашенной желтой краской бричке и по дороге чуть было не наехал на какого-то мужчину, который шел ощупью от дерева к дереву по самой обочине дороги и ругался.

— Остановитесь, черт вас возьми! Подвезите меня до строителей, да поскорее!

Мужчина был сердит и к тому же сильно простужен, чихал, кашлял и сморкался, отдуваясь, как паровоз. Берта посадил его рядом с собой в бричку.