Унтер-офицер и другие

— Не стойте у меня за спиной. Это реактивное оружие: сзади так же опасно, как и спереди, мигом снимет голову.

Бодра лег на край ямы и осмотрелся. Примерно посредине левого холма он наметил довольно большую каменную глыбу. Из трубы фаустпатрона вырвался сноп пламени. Затем раздался оглушительный взрыв, который разнес глыбу на куски.

— Хорошо, — довольным голосом сказал Салаи. — Словно ножом срезало.

На холме все было неподвижно. На другом тоже. Подождали минут десять. Первым шевельнулся Маткович, но Вереш настоял на том, чтобы подождать еще десять минут.

— А что потом? — спросил Яри.

Вереш промолчал. Снег пошел реже, а затем вообще перестал. На северо-западе, в горах, снова заговорили «катюши». Три советских истребителя пролетели над каменистыми холмами. Летчики наверняка заметили яму, однако не обстреляли ее. Вскоре четырьмя или пятью волнами прошли тяжелые бомбардировщики.

— Десять минут кончились, — сказал Яри.

Вереш молчал. Он не спеша обошел всю яму, все осмотрел, словно свергнутый с трона король, озирающий в последний раз свои владения. Здесь он командовал. Здесь собирался совершить нечто героическое. Все важное, что могло бы здесь произойти, было бы связано с его именем. Но если они уйдут отсюда и отправятся туда, куда скажет этот унтер-офицер, что тогда будет?

Салаи тоже не понимал колебаний Вереша.

— А почему бы вам не слазить на высотку? — шепелявя спросил он. — Посмотрите своими глазами, есть там кто или нет. А потом, если захотите, можете пойти с нами, а если нет — куда пожелаете.

Вереш немного помолчал, потом, взяв с собой самого младшего паренька, которого звали Йенци, пошел с ним на высотку слева, а Матковича и пятого парня, по фамилии Шинораш, послал на правую высотку. Яри остался в яме.

— Ложись за пулемет, — приказал ему Вереш. — И если появится противник, отстреливайся до последнего патрона.

Яри лег за пулемет, но, как только Вереш начал подниматься по пологому склону на высотку, он не спеша спустился в яму, достал из-под брезента банку консервов и поставил ее разогреваться на камень над костром.

— Правда, это не будет предательством? — спросил он.

— Правда, — ответил ему Бодра. — Сначала открой банку, а то потом не размешаешь.

Яри достал нож и открыл консервы. Подбросил на горячие угли сучьев и подул, чтобы разгорелся огонь.

— Мы уезжали из дома, — произнес он без всякой высокопарности, — чтобы умереть за родину.

— Многие уже умерли.

— Да, я слышал. Но когда нас привезли сюда, здесь ничего не изменилось. Русские были на том берегу реки… Откровенно говоря, я даже ни одного убитого не видел.

— Помешай, а то пригорит.

— Как вы думаете, займут они нашу страну?

— Займут. Можешь не сомневаться. Мы с Салаи давно уже улепетываем от них. Если не ошибаюсь, полторы тысячи километров прошли по России.

— Но ведь они сами начали войну. Разве нет?

— Где? У себя дома? А нас зачем понесло туда, где мы сроду не были? Черта с два…

Яри положил в рот кусок мяса, но ему, видимо, было не до еды.

— И что же будет с Венгрией?

— Когда?

— Когда ее займут русские.

— Она и до сих пор была занята, — ответил Бодра, хотя никогда не задумывался над вопросом, который ему сейчас задал Яри. — Ты же знаешь, ее не раз захватывали. Мы находимся на бойком месте, вот через нас и идут туда-сюда. Но мы все равно существуем. И будем существовать. Не умирать же нам здесь! Жить надо, и чтобы нас в живых осталось как можно больше.

— Господин унтер-офицер, а сколько вам лет?

— Мне? Не так уж мало: двадцать четвертый пошел.

— А я думал, больше.

— Эх, братишка, три года на фронте моложе не делают.

— А до армии вы кем работали?

— Какая у меня специальность! Маслоделом был у богатого задунайского помещика.

Вереш проторчал на высотке довольно долго: он хотел во что бы то ни стало кого-нибудь найти. Однако, когда они, хватаясь за кусты и камни, а где и ползком, спустились вниз, еще издали по одному их виду можно было определить, что искали они зря.

— Какой позор! — возмущался Вереш, сбивая с сапог налипший снег. — Мне бы только добраться до комендатуры. За такие вещи кое-кто ответит!

— Ну а что теперь? — спросил Маткович. — Оставляем позицию?

Вереш посмотрел на Бодру. Вид у него был убитый.

— Зачем же тогда нам говорили, что оставлять товарищей в беде нельзя? Уж лучше бы не говорили…

Приказывать Бодра не хотел.

— Я и мой товарищ, — начал он, — хотим срочно найти какое-нибудь укрытие, достать еды, чтобы не питаться вашими запасами. Вам я тоже не советую ночевать под открытым небом и есть всухомятку. Так долго не протянешь.

— А куда мы пойдем? — поинтересовался Вереш.

— У реки ни жилья, ни людей нет. Идти надо в другую сторону.

— К горам?

— Да.

Вереш посмотрел в ту сторону, где стреляли «катюши» и от взрывов содрогалась земля. В глазах у него не было ни тени страха, — скорее, надежда на то, что там можно быстрее встретиться с противником.

— Шагом марш! — приказал он парням.

Магазины с патронами он положил в сумку, висевшую у него на боку, пулемет взвалил на плечо.

«Потом все лишнее бросишь», — подумал Бодра, но не сказал ни слова.